Глаза Шея заблестели, уголки губ поднялись в улыбке. Джулиана почувствовала, что снова краснеет, и мысленно отругала себя. Ей нельзя забывать о том, что она переехала в дом Шея, чтобы работать. Поэтому через неделю она снова заговорит с ним о няне.
За обедом они разговаривали обо всем, кроме Майки. По правде говоря, Джулиана больше слушала Шея, чем говорила сама. Глядя на его чувственные губы, она вспоминала, как они покрывали жаркими поцелуями ее кожу. При этом в глубине ее женского естества разливалась приятная тянущая боль, которой она не испытывала восемь долгих лет. В последние несколько дней это ощущение стало ее постоянным спутником.
Она читала в глазах Шея неприкрытое желание, но он не пытался ее соблазнить. Он уважал ее решение не выходить за рамки дружбы.
Джулиана была твердо уверена, что так и будет, пока они не поднялись на крышу здания «Грин, Грин энд Шейлен», где их ждал вертолет.
– Ты в порядке? – спросил Шей, неожиданно взяв ее за руку.
– В полном, – солгала она.
Разве она может быть в порядке, когда он смотрит на нее одновременно с тревогой и желанием?
– Ты мне доверяешь, не так ли?
– Разумеется. Только все происходит слишком быстро, и я не могу ничего контролировать.
Это можно было сказать как о полете на этой железной штуковине, так и о ее влечении к Шею.
– Тогда закрой глаза.
Легонько прикоснувшись кончиками пальцев к ее векам, он обхватил ее рукой и прижал к своему твердому, мускулистому телу.
– Не думай обо всем этом. Я рядом. И я не отпущу тебя. Если, конечно, ты сама этого не захочешь.
Хочет ли она, чтобы он ее отпустил?
Легкий бриз трепал ее волосы. Затем Шей запустил в них пальцы. Его дыхание обожгло ей кожу, и прежде, чем она успела понять, что происходит, ее губы коснулись его губ.
Ее колени начали подкашиваться, и она вцепилась в его плечи. Разумеется, для того, чтобы не потерять равновесие, а вовсе не в знак капитуляции, но Шей, очевидно, подумал иначе. Его руки сильнее сжали ее, и он поцеловал ее крепче. Джулиану захлестнула волна расплавленного огня, оживив все то, что дремало глубоко внутри ее все эти годы.
«Это опасно», – отчаянно прошептал здравый смысл, который уже начал уступать зову плоти.
Она резко отстранилась и попятилась назад.
– Я не могу. – Это было единственное, что она смогла произнести.
Ее сердце билось слишком часто, а горло словно сдавил ледяной кулак.
Неужели за обедом она подала ему ложный сигнал? Нет, она не могла.
Она не стала бы рисковать душевным спокойствием, которого достигла с таким трудом, ради неопределенности. Ведь что бы она ни делала, ему всегда будет этого мало. Она никогда не станет достойной его.