Сколько она знала Шея, он всегда мечтал добраться до звезд. Она понимала, что его мечты несбыточны, но ей было больно возвращать его с небес на землю.
– Прости, Шей. Я знаю, тебе неприятно слышать то, что я тебе говорю, но я всего лишь советую тебе поступить так, как будет лучше.
– Лучше для кого? Для Майки или для тебя?
– О наших с тобой отношениях здесь речь не идет. Я предлагаю этот план действий ради Майки. Я верю в тебя. Мы должны предоставить всем веские доказательства того, что из тебя получится отличный отец. Подумай над этим.
На его лице не дрогнул ни один мускул.
– Подумаю. И поговорю со своим адвокатом.
Джулиане следовало почувствовать облегчение, но этого не произошло.
Потому что она солгала. Если он сделает то, что она предложила, лучше будет не только Майки, но и ей. Если он воспользуется ее советом, то превратится в серьезного, надежного мужчину.
Мужчину, которого она сможет представить рядом с собой.
Натерев руки мелом, Шей потянулся к первой расщелине в пятидесятифутовой отвесной скале за его домом.
«Не думай ни о чем. Лезь».
Это был его четвертый подъем на эту скалу. Стекающий со лба пот попадал в глаза, но он это игнорировал. Если он заберется на скалу еще десяток раз, то, возможно, наконец успокоится.
Но его силы иссякли после четвертого раза, и он, тяжело дыша, лег на траву и уставился в голубое небо.
Физическая нагрузка не помогла ему. Он по-прежнему был взвинчен, а саднящая боль под коленом указывала на то, что он содрал кожу на ноге.
Он сказал Джулиане неправду. Родители Гранта обратились в суд вовсе не потому, что хотели навредить ему. Они сделали это потому, что хотят, чтобы их внук жил с ними. Он понимал их чувства и не злился на них, но собирался исполнить последнюю волю Гранта и Донны.
Ему также не следовало злиться на Джулиану за то, что она изложила по пунктам недостатки его образа жизни, но он был в ярости. Потому что ее слова вскрыли старые раны. Потому что она была полностью сосредоточена на предстоящем судебном разбирательстве и не думала об их отношениях.
Еще он был зол на самого себя, потому что ничего не мог с этим поделать.
Осознав это, Шей быстро пробежал две сотни метров до дома, ворвался в ванную комнату, разделся и встал под душ. От горячей воды кожа на ноге стала саднить еще сильнее, и он поморщился.
Быстро помывшись, он обработал царапину. Она была пустяковой по сравнению с глубоким порезом, полученным на Агулья-до-Диабо. Местный знахарь сделал все, что мог, но на память о той травме у Шея остался уродливый шрам на плече. Несколькими шрамами поменьше он был обязан горе Эль-Капитан в Йосемитском национальном парке.