— А как с дорогой, кустами, с машиной? — спросил Николай Иванович у курившего поодаль Рощина. — С дверных ручек отпечатки сняли?
— А как же! Их несколько. После сличения тебе отправим. А со следами хуже. Здесь с утра много народу прошло, собачники, тот шофер, что трупы нашел, — наследил. Он и за дверцы хватался.
— Его допросили?
— Да. Протоколы пришлю. Все я тебе пришлю. Все. Себе ничего не оставлю.
Максимов понял жесткий юмор полковника. Вел дело Николай Иванович, и Рощин не хотел в него влезать. Ему своих забот хватало.
Алексей со скрытым отвращением походил возле джипа, поглазел на кусты, на толпу зевак у оцепления, но вскоре успокоился и подошел к шефу. Тот разговаривал с Рощиным и Егоровым.
— Если мотива нет, то мы его не раскроем, — говорил шеф. — Только при наличии мотива можно зацепиться за ниточку и распутать дело. Когда киллер убивает и то легче. А тут… Психически больной человек в порыве ярости мочит двоих. Ничего не берет и уходит. Они, может, познакомились десять минут назад, и тот их прикончил.
— Может, они голубые? — высказался Фомин.
— Не исключено. Сняли парня, а он их…
— А вдруг проститутку сняли? — догадался Алексей.
— Может, и ее. Хотя женщины на такое вряд ли способны. У них психика более импульсивная, и они пар заранее спускают. К тому же удары наносились физически сильным человеком — наверное, мужиком. Но все же…
— Так что будем делать? — поинтересовался Фомин.
— А ничего, — полковник усмехнулся. — Поехали в управу, Рощин нам все вещдоки пришлет, сядем в кабинете и станем анализировать, что да как.
— А что с Красновым, может, его к расследованию подключить? — высказался Алексей. — Как аналитика, не более. У него большой опыт расследования подобных дел, аналитический склад ума, он тонкий психолог и может что-то подсказать. Дело-то трудное.
— Две головы хорошо, а три лучше, — усмехнулся шеф.
— Мы ему помогали, пусть теперь нам поможет.
— Чего же твой психолог в такие поганые истории влипает, что его всем миром приходится из дерьма вытаскивать?
— Он амбициозен, любит деньги, роскошь, женщин, они его с панталыку и сбивают. Но ведь он сам из своих проблем и выпутывается.
— Сам влезает и сам выкручивается, — Максимов хихикнул.
— А кроме этих историй, он вон какие безнадежные дела раскрутил! Убийство сынка промышленника чего стоит, — Алексей напирал, и полковник решил сбить его напор.
— Ладно, я подумаю, — пообещал он, хотя предложение Алексея подключить к делу Краснова немного задело его самолюбие. Мол, что ж это он — Максимов — не может сам раскрыть дело?!
Расписываться в своем бессилии никто не желает, и поэтому Николай Иванович решил повременить с привлечением Сергея к делу.