— Катя, такие платья надевают только по праздникам, чтобы выглядеть по-особенному.
— Утром ты сама сказала, что сегодня праздник!
Утром была годовщина нашей с Олегом свадьбы, а к обеду начнется первый день моей свободы.
— На улице еще слишком холодно. Давай выберем что-нибудь теплое, — говорю я и вытаскиваю джинсовое платье с длинными рукавами. — Смотри, какое красивое! А какая у тебя к нему есть сумочка…
— Сама ходи в джинсовом, лохудра, — повторяет она любимое папочкино словцо. — Я хочу быть феей!
— Феей так феей, — снимаю с вешалки платье. Перед выходом уговорю ее накинуть на плечи кофточку.
Катя выдергивает платье из моих рук и отворачивается к зеркалу.
— Уйди, я сама.
Пусть повозится, а я пока обрадую свекровь. Закидываю джинсовое платье на антресоль и выхожу из спальни. В зале, возле столика с телефоном, стоит любимое кресло Олега. Мне не хочется в него садиться, поэтому я просто наклоняюсь к аппарату. Из-за короткого провода приходится стоять в полусогнутом положении. Набираю номер свекрови.
— Олежек, я тебя слушаю! — раздается громогласный, натренированный годами преподавательской работы, голос свекрови.
— Ольга Семеновна, это Дина.
— Дина?! — переспрашивает свекровь с такой интонацией, будто услышала бранное слово. — Если хочешь пожаловаться — не старайся. Олег заходил ко мне перед работой и обо всем рассказал.
— Никогда не жаловалась и сейчас не собираюсь. Я звоню по делу.
— Какие у тебя могут быть дела? Сидишь дома, бездельничаешь. Огород запустила, соседи уже шепчутся. Бестолковая! Я Олега предупреждала: не связывайся с детдомовской девицей! Надо выбирать среди лучшего, из чего попало конфетку не сделаешь. Но разве ему втолкуешь?
— Вы правы, человека не переделаешь. Наконец-то я это поняла.
— Голытьба ты несчастная! Раз такого мужчину окрутила, изволь о нем заботиться. Дом забросила, ребенка не кормишь. Катенька в гости приходит, конфетку выпрашивает…
— Кстати, о гостях: я сейчас ее к вам приведу.
— Что значит «приведу»? Да еще «сейчас»!
— Я ухожу от вашего сына и подаю на развод, — чувствую, как в моем голосе пробиваются нотки гордости.
— Развод?! Может, ты еще и на раздел имущества подать решила?! Так знай, мой Олежек…
— Скоро буду.
Кладу трубку и делаю глубокий вдох. Вместе с душевным спокойствием ко мне возвращается уверенность. Я все делаю правильно. Мне от Олега ничего не нужно. Справлюсь сама.
Крик из детской заглушает внутренний голос. Я залетаю в комнату. Катя сидит на полу в одних трусах и обливается слезами. Без того большое платье в ее руках стало в два раза шире. Однажды я заикнулась Олегу, что девочка слишком много ест, и скоро на ней начнет лопаться одежда, но муж обвинил меня в жадности и приказал давать ребенку все, что она попросит. Олег называет дочку красавицей, а я с ужасом представляю, что ей придется пережить, когда она пойдет в школу.