Парень выхватил пистолет. Одной рукой Кабрера вывернул ему запястье, а второй отнял пушку. Пистолет был высокого класса, с золотыми пластинами и инициалами «С. О.».
Мерзавец изворачивался и брыкался, пытаясь вырваться. Пришлось отвесить ему вторую оплеуху.
— Я сказал, успокойся. У тебя есть разрешение на ношение оружия?
— Это не мой пистолет, отцовский.
— Если у тебя нет разрешения, то пистолет я конфискую. Передай отцу, чтобы пришел за ним в полицию.
— А мой отец — друг начальника полиции, — рассмеялся мальчишка.
— Ну, значит, пусть зайдет, поздоровается с другом, а за пушкой придет ко мне. Теперь проваливай, клоун. А если опять вздумаешь чудить, я все расскажу твоему папаше.
Подлец, красный от злости, с притворной учтивостью поинтересовался:
— Как ему вас найти, сеньор?
— Пусть спросит агента Рамона Кабреру, — ответил Кабрера и тут же спохватился, поняв, что сболтнул лишнего. Но было поздно.
— Хорошо, сеньор, я запомню.
— Да-да, вали отсюда. — Кабрера сунул пистолет в карман.
Парень прыгнул в свой пикап и дал по газам. Взвизгнули шины. Однако, проехав пару сотен футов, он отчего-то свернул к тротуару и остановился.
— О боже, он нас ждет, — испугался таксист.
— Вы его знаете?
— Я несколько раз видел его возле клубов. Кажется, он сын Кончилоко.
— Возможно, — задумчиво пробормотал Кабрера.
Он предложил водителю ехать за парнем, но тот отказался наотрез:
— Ни за что, сэр! Я отвезу вас на похороны и точка. Я не хочу, чтобы этот бандит запомнил меня и начал мстить. Они убивают за любой пустяк.
— Что ж, хорошо, — согласился Кабрера, хотя эта идея ему совсем не нравилась. Одно дело — избегать насилия, а другое дело — позволять дилерам делать все, что им вздумается.
Проезжая мимо пикапа, они услышали, как взревел двигатель, но машина не тронулась с места.
Как бы широкоплеч ни был Кабрера, огромный голубой пиджак Рамиреза висел на нем мешком. И когда он появился, все вытаращились на этот пиджак и пеструю рубашку. В это время отец убитого, Рубен Бланко, беседовал с тремя джентльменами почтенного возраста. Рядом на диване сидели мать и заплаканные сестры. В другом конце зала стоял гроб, и четверо друзей несли почетный караул.
Кивнув родителям, Кабрера направился к гробу, чтобы отдать дань уважения покойному, но на самом деле — чтобы воочию увидеть жертву преступления. Тут-то он его и опознал. Что за черт, не может быть! В гробу лежал парень из автобуса, который дал ему йогурт! Что с ним стряслось?
Рана на шее была прикрыта шарфом, но то, что он увидел, возбуждало подозрения. Это не похоже на колумбийский галстук. Либо рука убийцы дрогнула, либо он не имел достаточного опыта в таких делах, о чем говорил рваный край разреза. «Бедный мальчик, — думал Кабрера, — чем он провинился, за что его так?» По сведениям Чавеза, журналист застал в доме Чинкуалилло, который проник туда с целью кражи. Да чушь собачья. Зачем члену Паракуанского картеля грабить дома? Можно подумать, они бедствуют! Да на их дневной заработок от продажи наркотиков обычный человек мог бы прожить целых полгода, не работая!