— Между прочим, я подумываю уйти на пенсию.
— Вот как? — удивился Ранхель. — Почему же?
— Потому что настало время.
— Да о чем вы говорите?
— Я сорок лет отработал в полиции, здоровье уже не то.
Ранхель, конечно, знал о приступах сильной одышки, которые порой случались у Риверы. Не далее чем восемь дней назад, когда они преследовали подозреваемого, им пришлось прервать погоню и срочно ехать к доктору Ридуаре. Свою болезнь Ривера называл «тихий убийца», которого не запрешь в тюрьму.
— Тогда и мне придется уходить, — сказал Ранхель. — Что я буду делать без вас?
— Ловить преступников, Винсенте! Сколько раз я тебе повторял, что ты прирожденный детектив? Я даже отдам тебе свой пистолет — чтобы ты не сомневался в своем предназначении.
— Нет, пожалуйста, не говорите так. Мы еще долго будем работать вместе.
— Что ж, время покажет.
— Помнится, первыми, кого арестовал ваш дядя, Винсенте, были Каин и Авель, — пошутил Торсван.
— Слушай, если у тебя такая хорошая память, почему ты бросил писать? — спросил Ривера.
— Нет, я не бросил. Сейчас, например, я пишу книгу для детей, о дровосеке, который заблудился в джунглях. Это притча про Бога, дьявола и смерть.
— Одним словом, сказка, причем старая. Кто только ее не рассказывал! Почему бы тебе не написать что-то серьезное, реалистичное, более достойное твоего таланта?
— Серьезное, говоришь? Винсенте, хотите услышать подлинную историю о полицейском, который отпустил человека без документов? Дело было давно, в тридцатых годах.
Ранхель кивнул, хотя и не понимал, о чем речь.
— Так вот, ваш дядя знал, кто этот человек без документов, Б. Травен, но не арестовал его, хотя многие газеты и журналы готовы были заплатить большие деньги тому, кто его рассекретит. Впоследствии доктор Куроз Куарон объявил себя лучшим детективом на свете, потому что он якобы раскрыл тайну Травена. Нет, доктор Куарон, ее раскрыл дон Мигель Ривера из Паракуана более тридцати лет назад.
— Более сорока, — поправил Ривера.
— Кто рассказывает: я или ты?
— Ты, конечно. Извините, ребята, но мне нужно прилечь. Винсенте, твой гамак меня выдержит?
— Конечно, дядя, ложитесь, пожалуйста.
— Прости, приятель, — сказал Ривера, кладя руку на плечо Торсвану, — этот коп выходит из обращения, — и завалился в гамак, а Торсван рассмеялся, бормоча что-то по-немецки.
— А можно полюбопытствовать, откуда вы родом? — спросил Ранхель. — Вы, наверное, немец?
— Что? Вы разве не понимаете моего испанского? У меня сильный акцент?
— Нет, вы отлично говорите по-испански.
— Тогда считайте меня мексиканцем.
Но, видя удивление Ранхеля, Торсван поведал ему свою историю: