– Хорошо с вами болтать, но такими темпами мы скоро совсем опьянеем, – заметил Остафьев. – К сожалению, я не смогу отвезти вас домой, за мной следят. А показывать моим врагам, что я знаю о вашем существовании, пока не стоит. Правда?
– Действительно, мне уже пора, – согласилась Дина, – нужно успеть собраться, ведь завтра мне предстоит много дел. – Она улыбнулась и откинула за плечо мешавшие волосы.
Остафьев посмотрел на Дину пристально, заметив вдруг, как она хороша. И тут же прогнал от себя эти мысли. Еще чего не хватало. Он придерживался жесткого табу: никаких служебных романов. К тому же он был женат. И счастливо женат. Анжелика, конечно, та еще штучка, ее капризный взрывной характер не раз выводил Остафьева из себя, да и денег красавица-жена выкачивала из него немало. Но все ее недостатки перекрывали два главных достоинства: она обладала дивной красотой и очень его любила.
Будильник надрывался уже пять минут, когда Дина наконец очнулась и вырвалась из мягких лап сна. Нет, эта омерзительная штука никогда не оставит ее в покое – она протянула руку к будильнику и, увидев время, в ужасе вскочила с кровати. Проспала, теперь уже точно проспала!
Ужас быстро сменился воспоминанием о вчерашнем вечере, о предстоящей поездке в Европу, и у нее отлегло от сердца. Потом Дина испугалась, что просьба директора могла оказаться только сном и сейчас она все-таки опаздывала на работу! Она схватила сумку и, увидев в ней диски, полученные накануне от Остафьева, окончательно поверила, что эта невероятная история ей не приснилась. И сегодня днем ей действительно предстояло лететь в Германию.
Чтобы не дать ей еще раз в этом усомниться, зазвонил телефон и голосом Остафьева пожелал ей доброго утра. Антон Александрович поинтересовался, все ли вчерашние договоренности в силе. Окончательно проснувшись, девушка ответила, что, поскольку она и так уже опаздывает на работу, ей остается только одно: сказаться больной и ехать по его делам в Европу. На том конце не оценили ее утреннего юмора, поэтому пришлось добавить, как в том фильме: «Шутка». Но директору явно было не до шуток. Он сдержанно пожелал ей счастливого пути и попросил позвонить, как только она прилетит во Франкфурт.
Следующим человеком, с которым Дине предстояло переговорить, была Аношина. Лгать Дина не любила. Она чувствовала себя неловко, но ничего поделать не могла: чтобы иметь возможность выполнить поручение Остафьева, ей следовало сообщить своему непосредственному начальнику о вымышленной болезни. Она позвонила Ольге Вэ и скрепя сердце принялась врать. Аношина бодро ответила, что не сомневалась в таком исходе ее вчерашнего недомогания, и велела Дине сидеть дома до окончательного выздоровления. Получив таким образом увольнительную, девушка занялась сборами.