– Четыреста, – ответила Элла, перестав жевать и опустив глаза.
– Че-ты-ре-ста?! – задохнулась директриса. – Ты поставила залог четыреста за это платье? Да как же ты посмела?
От бриллиантово-золотой Виолетты Петровны полыхнуло такой раскаленной ненавистью, что Элла отпрянула, а Ксения попятилась к выходу.
– Ей нужно было для празднично… – начала испуганная блондинка, – четыреста – и так большая сумма для студентки, понимаете, я же не знала, что платье будет испорчено, простите, пожалуйста, Виолетта Пет…
– Я тебя уволю! Негодяйка! – заорала директриса.
Ксения метнулась к двери и скрылась из виду.
Виолетта Петровна тут же стихла. Они с Эллочкой переглянулись. Цирковой номер снова прошел удачно. Около десятка раз им пытались вернуть испорченные вещи, и каждый раз владелица салона и ее дочь разыгрывали подобную сцену.
– Что, отрезать подол? – спокойно осведомилась директриса. – Или фиг с ним?
– Да можно, – отозвалась Эллочка, засовывая в рот новый «дирол».
Изначальная стоимость пурпурного платья была не выше пятидесяти долларов. Виолетта Петровна держала микроскопический цех, который составляли гениальная закройщица и три безумно талантливые швеи. Эта маленькая компания создавала шедевры «от Ферре, Кардена и Диора». Модели копировали с рекламных картинок из журналов «Эль», «Космополитэн», «Харперс Базаар» и других. «Санта-Лючия» процветала.
***
В ночь с понедельника Андрей предавался мазохистским забавам: он лил на свою умную, красивую голову ледяную воду и пытался заставить себя не спать. Не удавалось. На столе были разложены схемы и таблицы, на чертежной бумаге прыгали маленькие человечки, помеченные инициалами «ГБ», «ВМ», «АД», рядом дожидались своей очереди последние страницы Алениного дневника, а несчастный Пряжников неумолимо засыпал…
«…Весну и все лето я – образцово-показательный работник банка „Гарант“, незаметная и молчаливая служащая, которая днями напролет принимает деньги, выдает деньги, считает грязные или только что отпечатанные купюры, пеленает их полосатыми разноцветными лентами в тугие котлеты, вводит данные в компьютер, гремит крышкой сейфа, скромно улыбается клиентам и совсем не общается с коллегами. Думаю, я идеальная кассирша. Зарплата не перестает меня радовать, но человеческие потребности имеют пагубную тенденцию всегда на несколько уровней превышать возможности. Теперь, когда я могла бы обновить гардероб или отложить деньги на поездку в Анталью, у меня появилась маниакальная идея, требующая капитальных вложений. Поэтому банковские девы до сих пор стабильно обеспечены почвой для выращивания буйных, ветвистых кустов недоуменного злословия. Они всегда умолкают, когда я появляюсь в кабинете, и начинают фальшиво улыбаться, но я уверена: за минуту до этого речь, несомненно, шла о моей персоне. Они удивляются, каким образом ничтожная серая мышь Алена получила теплое местечко в „Гаранте“. Им и в голову не может прийти элементарный ответ: Алена спала с человеком, который имел возможность ее сюда устроить (о, горькая правда!). Это объяснение так же далеко от них, как Колумб от земли на второй неделе плавания. Естественно, кто же мог позариться на такую незаметную, некрасивую, ужасно одетую девицу? Когда я думаю…»