Понемногу разговорилась и сердитая Галка. Похвалила историчка («Никто не знал, почему буржуазия в России была сразу реакционной, а я знала!»), заставили целый час отсидеть пустой урок («Вот скажи, это справедливо?»), на зимние каникулы она пойдет в семидневный поход на лыжах («Я ведь уже взрослая, надеюсь, меня отпустят?»).
Даша, услышав про поход, испугалась, но промолчала. За последний год научилась не спорить заранее: там будет видно, может, сорвется поход-то? Галя выжидательно покосилась на мать, готовая к борьбе за свои права, но хитрая Даша мирно шагала в высоких сапожках, и Галя неожиданно для себя призналась:
— Ой, мать, как я по тебе соскучилась! С тобой знаешь как интересно? Интереснее даже, чем с Максом.
— Ну, наверное, я больше знаю, — отшутилась польщенная Даша.
Галя умолкла, задумалась. Значит, поэтому? Потому что мама так много знает? Заглянула вчера в Галин учебник: «Повторяете народников, да? А вам рассказывали о любви Желябова к Софье Перовской? Он сам заявил в полиции о причастности к покушению: хотел умереть рядом с ней, вместе с товарищами. И после смерти они не расстались: улицы с их именами в Ленинграде рядом…»’ Ни о чем таком Галя не слышала, историчка говорила совсем другое. Это другое надо было понять и запомнить, но оно случилось давно, век назад, и речь шла не о людях, а о борьбе идей. Народники были носителями идеи ложной, живыми людьми они не были, как могли они тронуть Галю? А мать взяла да и рассказала об их любви, спорах, сомнениях, об их душевных муках, горестном ожидании неизбежного поражения. Самые дальновидные чувствовали — что-то не так в их теории — и, чтобы заглушить это чувство, шли до конца, до жестокости.
Потом мать принесла книги. Галя прочла их залпом, глотая слезы, беспомощно сострадая, пытаясь понять, разобраться. Сколько жертв, сколько крови, какой полный разгром! Она рассказала о том, что прочла, классу, и класс разделился и спорил, нетерпеливо ждал историчку — как высшую, последнюю справедливость. И когда вошла Валентина Васильевна, на нее рухнула такая лавина мнений, вопросов, призывов четко сказать «да» или «нет», разобраться, кто прав, кто неправ, что она растерялась.
— Да, они ошибались, их путь вел в тупик, — перекричала всех Галя, — но они были героями, они шли на смерть ради идеи, а вы так можете? И не смейте их осуждать!
Урок превратился в диспут. Никто не был опрошен, новую тему пришлось задать по учебнику. Но Валентина Васильевна не задумываясь пошла на педагогический криминал: класс, кажется, понял, что такое история, почему она всем нам необходима. И Галя поняла вместе с классом.