. Но уже довольно скоро после смерти Клеменса его распоряжение отложить публикацию на сто лет начало игнорироваться – сначала в 1924 году Альбертом Бигелоу Пейном, официальным биографом Марка Твена и первым литературным душеприказчиком, а затем, в 1940 году, преемником Пейна Бернардом Де Вото и позднее всего – Чарлзом Нейдером в 1959 году.
Тем не менее каждый из этих редакторов взял на себя опубликование только части текста, и ни один не отважился сделать это в том виде, в каком фактически хотел этого Клеменс. Пейн не нашел ничего лучшего, как начать свое двухтомное издание с пригоршни тех пробных набросков, что были сделаны до 1906 года, а также нескольких текстов, которые, вероятно, никогда не были их частью. Он расположил их «согласно воле автора… в том порядке, в каком они были написаны, безотносительно хронологической последовательности событий»[6]. Теперь становится ясным, что его понимание «воли автора» было ошибочным: Клеменс никогда не намеревался включать в книгу все эти фальстарты, тем более в том порядке, в каком они были написаны; он намеревался опубликовать в таком виде только диктовки, начатые в 1906 году. Но после избрания такого курса у Пейна осталось место лишь для еще одной пригоршни диктовок, сделанных в 1906–1909 годах. Вдобавок он почувствовал себя обязанным изъять или даже изменить некоторые куски, не уведомив об этом читателя. В конечном счете он признал, что опубликовал лишь примерно одну треть того, что считал полным текстом[7].
Де Вото критически отнесся к принятию Пейном того приема изложения, который Марк Твен изначально придал этим диктовкам, «когда они перемежаются банальностями, не относящимися к делу замечаниями, вырезками из газет и несущественными письмами – не связанными между собой и расположенными без плана». Вместо этого он предпочел напечатать только те пассажи, которые Пейн оставил неопубликованными, вытащенными из «рукописи, в которой было собрано все, что Марк хотел иметь в своих мемуарах». И с огромным удовлетворением сказал, что «модернизировал пунктуацию, удалив тысячи запятых и тире, и, вероятно, должен был бы выбросить их на сотни больше». Он был уверен, что «придал книге более связный замысел, чем был у Марка Твена», бесцеремонно заявляя, что «“выпустил” из нее то, что показалось ему “неинтересным”»[8].
Нейдер тоже был недоволен тем, что Пейн принял замысел Марка Твена публиковать автобиографию «не в хронологическом порядке, а в той последовательности, в какой она написана и надиктована. Что за странная идея! Как будто временной поток при создании сочинения каким-то таинственным образом является более знаменательным, чем поток автобиографического времени!»