– Да, приходилось общаться, – кивнул оу Виг. – Хотя, боюсь, я тогда забыл упомянуть, в каком ведомстве служу на самом деле, и он считает меня обычным купцом.
Готор подошел к воротам и банально подергал за шнурок звонка. За воротами раздался мелодичный колокольный перезвон.
Прошло, наверное, минут десять, прежде чем в воротах приоткрылось крохотное окошко-бойница, за которым мелькнуло чье-то лицо, и настороженный голос осведомился о цели визита незваных гостей.
– Я бы очень желал пообщаться с почтенным Коваадом Каасом, хозяином этого дома, – в весьма категоричной форме высказал свое пожелание Готор. – Можете передать ему: мое желание столь велико, что ради этого я не остановлюсь ни перед чем.
Бойница закрылась. Прошло еще минут десять, и из-за вновь растворенного окошечка послышался глуховатый голос:
– Я Коваад Каас. Что нужно от простого купца столь важным и благородным людям, как вы, судари?
Готор бросил быстрый взгляд на оу Вига, и тот утвердительно кивнул. Он опознал голос. Второй взгляд в сторону Ренки. Тот спросил о чем-то солдата, забравшегося на пирамиду мебели и осторожно заглядывающего во двор. Выслушал ответ и поднял четыре пальца – именно столько людей стояло за дверью.
– Мне надо, – туманно высказался Готор, – чтобы все остались живы. По возможности.
– Не слишком подходящее время и место для такого желания вы выбрали, сударь, – прозвучал насмешливый голос из-за двери. – Сегодня на Тинде с утра очень много стреляют по живым мишеням. Но в паре кварталов отсюда есть Храм Оилиои, сходите помолитесь. Вроде она может творить чудеса и даже оживлять мертвых.
– Ну, как говорят у меня на родине, на богов надейся, а сам не плошай. Итак, почтенный Каас, вы жить хотите?
– Иная жизнь бывает похуже смерти, – неопределенно ответили из-за двери.
– Так считают, – Готор сделал паузу, подбирая подходящее слово, – только слабые люди. А те, кто не лишен ума и силы духа, знают, что, покуда живешь и борешься, есть шанс подняться наверх даже из самой глубокой пропасти!
– Интересная мысль, сударь, – ответил на это Каас. – Девяносто процентов благородных оу, думаю, придерживаются совсем другого мнения, а оставшиеся десять, может быть, и думают так же, но ни за что в этом не признаются, опасаясь прослыть трусами.
– Ну, можете считать меня настолько смелым, что я даже не боюсь прослыть трусом.
– Хм… А вам, сударь, приходилось падать и подниматься?
– Приходилось, да еще как. Последний раз – от каторжника и до… Сейчас я офицер.
– Так-так… – На сей раз голос из-за двери звучал максимально серьезно. – Слышал я занятную историю о бывшем каторжнике, и не об одном. Неужели по мою душу пожаловали легендарные оу Дарээка и оу Готор? Это объяснило бы маленькое происшествие, случившееся с крепостью за Рыбачьей бухтой.