– Чудесно, – сказал Готор. – Я готов выплатить этот долг прямо сейчас. Сию минуту.
– Шестьдесят тысяч корон? – недоверчиво переспросил почтенный Рииг. – Они у вас с собой?
– Нет конечно. Заплачу, когда будет время. Или вы мне не доверяете?
– Но так дела не делаются! – возмутился Рииг. – Я конечно…
– Напомню, – холодно произнес Готор, глядя на председателя словно на посмевшую заговорить в его присутствии букашку. Спина его при этом выпрямилась как у истинного оу, а в глазах появилась такая смесь надменности и свирепой ярости, что даже Ренки поневоле испытал некий трепет. – Эта корона на моем погоне означает высшую степень доверия самого короля! А какой-то купчишка смеет сомневаться в моей честности?
– Я ни в коей мере не… – забормотал почтеннейший Рииг.
– Поздно, – прервал его Готор, и его глаза внезапно сверкнули такой дикой злобой, что председатель невольно отшатнулся. – Оскорбление уже нанесено. Ренки, напомни-ка мне: я имею право вызвать этого жирного борова на дуэль?
– Только с разрешения своего непосредственного начальника, – четко отрапортовал Ренки, потрясенный переменой, произошедшей в Готоре.
Нет, он и раньше его видел и строгим вождем, и даже свирепым и безжалостным воином. Но сейчас перед ним сидело какое-то жуткое сочетание злобы, надменности и жестокости.
– Человек благородного звания может бросить вызов представителю низшего сословия, – продолжил Ренки, с трудом заставляя свой голос звучать спокойно, – испросив на то разрешение своего сеньора либо воинского начальника. Но зачем тебе марать свой клинок? Можно подать в суд. Кажется, за подобное оскорбление полагается пятьдесят плетей.
– Ну-у-у, друг мой, на каторгу я попал отнюдь не за то, что скрупулезно следовал разным кодексам и законам. – Готор рассмеялся, и Ренки почувствовал, как у него мороз пробежал по коже. – И, может, мне самому хочется замарать свой клинок кровью разных там хамов. А что касается Риишлее, думаю, он разрешит мне удовлетворить эту маленькую прихоть. В конце концов, помнишь, что он говорил, когда мы с ним обедали в последний раз?
Вспомнить что-то, подходящее под этот случай, из того, что говорил всесильный Риишлее во время их последнего совместного обеда (приглашены были все участники предстоящей операции, дабы не отвлекаться от обсуждения, но в устах Готора это прозвучало как упоминание о дружеской пирушке), Ренки не смог, но ему хватило ума кивнуть с понимающим видом.
– Я не… ик… судари… Вы не… Это не совсем… Готов… ик… принести извинения, – лопотал бледный как мел и испуганный до икоты Рииг, наконец осознав, с кем связался.