Забыл.
Забыл положить, забыл, что вынул, — забыл, забыл!
Голова у Нанни в последнее время соображает туго, а Селеста тут вовсе ни при чем. И лицо у него безмятежное, как у фарфоровой куклы. На нем нет ни единой морщинки, ни единой лживой складки.
— Что ж, спасибо, Даниэль.
— Всегда пожалуйста! Так я был прав?
— О чем ты?
— Ваша жена живет сейчас в Каттолике.
Нанни заколебался. Селеста так настойчив, что отмолчаться вряд ли удастся. Сказать правду или солгать? Ничего страшного в правде нет. Селеста — его боевой товарищ… Ну, или просто товарищ. Он не слишком церемонится с журнальными красотками и юным Тулио, он позволяет себе отпускать сальные шуточки по поводу и без повода, и фельдфебель Барбагелата недолюбливает рядового. Но в отношении самого Нанни Селеста ведет себя безупречно.
Он всегда выполнял свои обязательства в отношении… чудесного порошка.
Да и что изменится, если лейтенант подтвердит догадки Селесты — пусть и коротким кивком? Ровным счетом ничего.
Но кивком дело не обошлось.
— Да. Она устроилась именно там, — сказал Нанни.
— По нынешним временам не самое спокойное место.
— По нынешним временам вообще не сыщешь спокойных мест.
Напрасно он подтвердил догадку кукольной головы. Ощущение, что он сделал что-то не то, гвоздем засело в сердце лейтенанта. Понять бы только, откуда возникло это ощущение.
— Не сыщешь, верно. Но всегда найдутся надежные люди. Которые помогут и защитят в случае необходимости.
— Что же это за люди?
— Надежные, я же сказал. Они… могут присматривать за вашей женой. Поддержать в случае чего. Я имею в виду не только моральную поддержку, как вы понимаете.
— С чего бы им беспокоиться о чужом человеке?
— Они — мои друзья. И вы мой друг. Я же могу назвать вас моим другом?
— Эээ…
Селеста в очередной раз ставит Нанни в неловкое положение. И в страшном сне он не мог бы представить себе такого друга. Другое дело — Барбагелата, с ним лейтенанта связывает Африка, связывает война. Но даже Барбагелата никогда не позволял себе подобной фамильярности. А что общего может быть у Нанни с Селестой, которого он знает без году неделя?
Порошок.
Его белые кристаллики слепят глаза даже сейчас. Забиваются в рот, мешают одернуть зарвавшегося наглеца.
— Мы ведь друзья, так?
— Да.
Зачем только Нанни произнес это «да»? Но слово уже выскочило из глотки и теперь змеей обвивает кукольную голову Селесты. Змея перемещается из одной пустой глазницы в другую, исчезает в глубине черепа, чтобы снова появиться — теперь уже во рту: Селеста на секунду высовывает кончик языка (подозрительно похожий на змеиный) и быстро облизывает и без того мокрые губы.