– Ты хоть как-то контактировала со своей мамой после ее отъезда? – спрашиваю я, вручая ей пучок базилика.
– Она присылает мне открытки ко дню рождения каждый год, – отвечает Харпер, когда мы направляемся в отдел макаронных изделий. – Правда к открыткам прилагает датские кроны вместо долларов. Их даже конвертировать не стоит. – Она бросает несколько упаковок пасты пенне в тележку. – А в подарок на окончание школы прислала мне билет до Копенгагена.
– Ты поехала?
– Да… мама, эээ, живет в общежитии в Христиании с кучей другого народа, так что, на протяжении моего визита она либо рисовала у себя в студии, либо курила травку со своим двадцатидвухлетним бойфрендом. Я спала на диване, провонявшем кошачьей мочой.
– Хреново.
Харпер кивает, забирая с полки банку черных оливок.
– Хотя сам город мне понравился. Я самостоятельно съездила в Леголенд, купила там себе этот милый брелок. – Она свешивает свои ключи с пальца, демонстрируя брелок в виде желтой лего-утки.
– Ты ее ударила?
– Нет. – Ее нос морщится, когда она улыбается. – Но больше по ней не скучаю. – Мы останавливаемся перед прилавком с морепродуктами. – Закажи килограмм креветок. А я пока схожу за сыром и хлебом, и с покупками будет покончено.
Если бы Харпер попросила меня нырнуть в Мексиканский залив и наловить креветок голыми руками, я бы согласился. К тому моменту, когда продавец упаковывает мой заказ, она возвращается с длинным батоном и блоком твердого белого сыра, явно не похожего на ту переработанную оранжевую жижу, которую ел я. По-прежнему не имею ни малейшего представления, что буду готовить, однако выглядит впечатляюще. Слишком хорошо для Михальски. Слишком хорошо для моего отца.
– Значит, вы с папой живете вдвоем? – спрашиваю, пытаясь вообразить, каково бы было расти только с мамой. – Я удивлен, что он не женился повторно.
– Он ни с кем особо не встречался, – отвечает Харпер. – Но сейчас… не знаю. Папа проводит много времени, переписываясь по электронной почте с какой-то женщиной, с которой познакомился еще до встречи с мамой… Я чувствую себя странно из-за этого.
Она подталкивает тележку к кассе. Когда кассир заканчивает пробивать покупки, включая те, что лежали в корзинке Харпер, я оплачиваю чек.
– И что мне со всем этим делать?
– Я запишу рецепт для тебя.
– Ты могла бы зайти и…
– Думаю, ты справишься. – Наши взгляды пресекаются на мгновение, и я ищу хоть какой-нибудь намек. Хоть что-то. Но она опускает глаза, разглядывая свои вьетнамки со стеснительностью, которая убивает меня самым приятным образом. Харпер шутливо ударяет кулаком по моему плечу. – Приспосабливайся и превозмогай, морпех.