И вот, его не стало. Конец сельского труженика оказался бессмысленным, страшным, непонятным. На вопрос Станислава о последнем дне жизни ее мужа Леонтина Макаровна, горестно вздыхая, перечислила события почти поминутно:
– Ну, вставал он всегда рано – часов в пять поднялся. Убрался со скотиной. В половине шестого я корову уже подоила, он погнал ее к стаду. Что еще? Ну, потом позавтракали мы с ним. Дальше, часов в восемь, он сел вязать новую сеть – покупные не признавал. Вязал до обеда. Пообедали мы с ним. Потом он пошел косить траву для кроликов. Так-то без ноги косить несподручно, но Степаныч приспособился. Часа в три вернулся с покоса. Принес вязанку травы. Убрался у кроликов. Пошел чинить забор огорода. Это было уже часу в седьмом… Господи! И зачем только я его отпустила?! – Она вдруг горько заплакала.
Крячко, испытывая неловкость – как ни верти, а именно его расспросы разбередили ее душевные раны, – был вынужден попросить женщину взять себя в руки и продолжить рассказ. Та, утирая слезы, кивнула и сказала, что беды вообще ничто не предвещало. Июльский вечер был тихим и безмятежным. И даже когда по-настоящему смерклось, никакой тревоги Леонтина Макаровна не ощутила. Степаныч, случалось, занявшись каким-либо делом, на часы не обращал никакого внимания.
Но в какой-то момент она неожиданно почувствовала смутное беспокойство. Ей отчего-то припомнились странные случаи смерти двоих односельчан и не менее странные исчезновения еще четверых. Она поспешила на огород и окликнула супруга. Не дождавшись ответа, женщина побежала к дальнему концу огорода, не разбирая дороги, и с ужасом увидела Андрея Степановича, который лежал под забором в луже собственной крови. На ее отчаянный крик сбежались испуганные соседи и тут же вызвали полицию и «Скорую». Впрочем, «Скорая» так и не приехала. Видимо, носители клятвы Гиппократа рассудили, что раз уж дед умер, то какого хрена попусту мотаться взад-вперед?
О том, чтобы у пенсионера Умарина были какие-либо непримиримые враги, не помнили ни его вдова, ни хуторской староста. Андрей Степанович человеком был незлобивым и, хотя характер имел твердый и настойчивый, в сложных случаях умел пойти на разумный компромисс. Если он с кем и дрался, то только в далекие годы давно ушедшей молодости.
– А кто из парней не дрался? – с ностальгической ноткой вздохнула Леонтина Макаровна. – Андрей-то чем хуже других? О-о-о! Парень он был завидный. Пришел из армии в шестидесятом – форма красивая, весь в значках военных. Девки за ним – гужом. А он только со мной. В ту пору, когда он служил, ко мне пробовал прибиться Егор Маханцев, сын директора тутошнего сельпо. Вот он и надумал с дружками Андрея побить. Да только куда там! Мой их всех так отвалтузил, что неделю на улицу стыдились показаться…