Вечером Кубицкая пригласила своего знакомого на ужин. Он пришел точно в назначенное время и был явно польщен тем, что его посвящают в столь важное дело. Во время беседы он конфиденциально сообщил мне, что им сделано одно изобретение, которое он хотел бы передать западным союзникам. Это изобретение касается, мол, области авиационной техники и может дать союзникам огромное превосходство над немцами. Из более подробных пояснений я смог заключить, что речь в принципе идет о повышении мощности двигателя за счет увеличения числа цилиндров. Такого рода двигатели уже разрабатывались, так, что я с чистой совестью мог взять на себя это поручение.
Мы условились, что, когда я приду за получением паспорта, Заньковский кивнет мне головой, если все будет в порядке. Если же немцы что-нибудь пронюхают, он не подаст мне никакого знака. В этом случае я должен буду незамедлительно ретироваться.
На следующий день Мария подобрала подходящий адрес сгоревшего дома, а я занялся выведением из военного билета фамилии прежнего владельца. Затем Мария своей рукой вписала в билет мои данные, и я отнес документы в магистрат вместе с заявлением о выдаче мне нового паспорта.
В назначенный день я отправился за паспортом. В комнате, где выдавали документы, сидело несколько немцев и польских служащих. Заньковский кивнул мне головой. Уверенной походкой я направился к столу и получил из рук толстого немца легальный паспорт. Итак, я стал Ежи Мончинским. Имя я умышленно оставил без изменений, чтобы не путали друзья, фамилию же взял своего деда по материнской линии — оставлять подлинную было опасно, поскольку немцы располагали картотекой на бывших военнослужащих. С новым паспортом я мог отныне свободно передвигаться по всей территории Генеральной Губернии.
Как можно быстрее я вернулся в Варшаву уведомить своих друзей, что Мария Кубицкая ждет их приезда и поможет выправить «подлинные» документы. Я теперь спокойно занялся розыском своих родственников и знакомых, у которых мог бы остановиться и которых, быть может, удалось бы привлечь к сотрудничеству с нами.
Первым отыскался мой двоюродный брат, Зигмунд Мончинский, принимавший участие в сентябрьской кампании, потом сражавшийся во Франции, а после поражения французской армии бежавший из плена и недавно вернувшийся в Польшу. Поскольку приближался комендантский час, Зигмунд оставил меня у себя ночевать. Мы стали вместе прикидывать, как лучше отыскать друзей и знакомых. Многие, видно, погибли, многие лишились крова и вынуждены были переселиться. Где их искать, где взять адреса? Вдруг я заметил на письменном столе телефонную книгу. Стал ее листать в надежде встретить знакомые фамилии. Вот одна: Маринж. Я знал — в Варшаве есть лишь одна семья с такой фамилией. Было уже поздно, и я позвонил только на следующий день утром.