— Сочувствую ему. Но зачем рассказывать об это мне?
— Мы собираем свидетельские показания. Вы должны пойти со мной. Немедленно.
Ее сердце снова заколотилось в том пугающем ритме, с которым гремели копыта его коня.
— Мне нечего сказать.
— Есть сообщения о странных звуках со стороны дороги в Джедборо. Старосты хотят узнать, может, вы тоже слышали нечто подобное.
Кто-то что-то услышал. Ну, разумеется. А если уйти на допрос и оставить мать без присмотра, то все это может повториться снова.
— Я не могу оставить ее одну.
Можно было не вдаваться в объяснения. Он сам все видел и знал.
На его лице промелькнула обеспокоенность.
— Несколько часов, и вы вернетесь. На такой срок вы уже ее оставляли.
— Несколько часов? И вы можете мне это гарантировать?
Ответ ясно читался на его лице. Если допрос пройдет неудачно, ее отсутствие продлится много дольше — если не затянется навсегда.
Что тогда станет с ее матерью?
Он взял ее за плечо.
— Если вы по какой-то причине задержитесь, я придумаю, как привести вас обратно, или же приду сам.
И как поступить? Отказаться? За одно она была ему благодарна: Александр пришел один, сохранив таким образом ее тайну в неприкосновенности. Она вздохнула.
— Хорошо. Я пойду с вами, но сперва приготовлю кое-что, чтобы она заснула.
И когда Александр пошел за нею к дому, она со страхом поняла, что он, увидев, как она смешивает для матери снотворное, еще больше укрепится в своих подозрениях на ее счет.
***
Колдовское зелье. Это было первое, что пришло Александру на ум, когда он проследовал за нею к коттеджу. Он читал о таких вещах, о том, как ведьмы натирали себя особыми притираниями и погружались в глубочайший сон, такой крепкий, что их не могли разбудить даже побои.
Притирания эти, если верить книгам, изготовлялись из жира убиенных младенцев.
У двери она остановилась.
— Будет лучше вам побыть снаружи. Она может вас испугаться.
— В прошлый раз не испугалась же. Напротив, радушно приняла меня и угостила хлебом. — Сейчас он эту женщину одну не оставит. Его доверию есть предел.
Она взглянула на него исподлобья, больше не утруждая себя тем, чтобы прятать глаза.
— Вы же знаете, от раза к разу она вас не помнит. Испугаете ее, и у меня вообще не получится пойти с вами.
Он вгляделся в ее странные глаза, жалея, что не обладает даром провидца. Говорит ли она правду, или же образ преданной дочери — всего лишь личина, за которой скрывается ведьма?
Безнадежен — таков был вердикт Скоби, когда он ошибочно вынес оправдательный приговор. Нет. Больше такого промаха он не совершит.