Второй по популярности темой были мысли об акуле. Джей размышлял о том, сколько эта тварь намерена здесь ошиваться. Быть может, получится ее как-то отвлечь, прогнать или даже убить. В голове сменялись самые невероятные проекты, один бредовее другого. Вся беда заключалось в том, что ничего по-настоящему действенного не придумывалось, а стрелять в серую громадину без нужды Джейслав больше не хотел. Он и так впустую растратил две трети своего боезапаса. Оставались еще баллистические капсулы транквилизатора, но Джей совершенно справедливо опасался, что они просто не пробивают толстую кожу, а следовательно, препарат не может попасть в кровь. Вот если прицелиться в отверстие пулевой раны… Джей оживлялся и начинал прикидывать, насколько точно он сможет выстрелить, но проклятая акула постоянно двигалась, и Джей начинал думать, что бы такого сделать, чтобы заставить ее постоять на месте. А может, дождаться, пока она уснет, подойти поближе к крайним деревьям и сделать точный выстрел? Ведь не всегда же она бодрствует… А может, она отлучится на водопой?.. В любом случае необходимо что-то предпринимать, ведь древесные стволы могут в конце концов и не выдержать планомерных атак животного размером с молодого слона.
Затем мысли Джея перебирались на Чака, и он начинал думать, что это, в сущности, даже неплохо, что щенок дал деру. Правильный тактический ход. Пока Джеслав Вагош чуть не на карачках удирал под сень хлыстовника, а потом, забившись между трех сосен, пережидал атаки брызжущей слюной акулоподобной твари, его верный индри чесал во все лопатки подальше от места печальных событий. С другой стороны, он, наверное, сообразил, что продуктов в заплечном мешке на двоих точно не хватит. Джей вздохнул. Нет. Все правильно, все логично и, более того, обижаться на несмышленого щенка, по меньшей мере, глупо. И все же в глубине души скребли кошки.
Об Анне Джей старался не думать. Он знал, что если начнет думать про Анну, то на душе станет совсем уж пакостно. Тем более, что в воображении Анна непременно его спросит, куда подевался Чак, а он и толком-то ответить не сможет. А она скажет своим тихим, но твердым голосом:
– Как же так, Слава? (Славой его называли только бабушка в детстве, Анна и еще почему-то Ярич). Как ты мог не уследить за Чаком?..
А может быть, она ничего не скажет… Анна вообще редко кого-либо упрекает, зато умеет смотреть с таким выражением, что хочется провалиться под землю. Джей этого жутко не любит.
Чувствуя, как ощущение вины наваливается на грудь, будто перегрузка в стартующем скафе, и твердея лицом, он собирается объяснить про серую трехметровую акулу, но, вдруг сообразив совсем другое, говорит полусердито, полуиспуганно, с интонациями Фила Розенштайна: