— Значит, сейчас мы едем на встречу с муниципальным советником? — предположил Ребус.
— Да, я собиралась. А чего ты улыбаешься?
Он сделал вид, будто изучает фотографии.
— Твоей маме безразлично, кто ее ударил. Всем, похоже, наплевать на смерть Бена Уэбстера. Только мы с тобой трепыхаемся.
Повернувшись к ней, он устало улыбнулся.
— А как же иначе? — негромко произнесла она.
— У меня уж свойство такое — трепыхаться вопреки всему. Плохо, что ты попала под мое дурное влияние.
— Не держи меня за идиотку, — отмахнулась она, заводя мотор.
Муниципальный советник Тенч жил в большом викторианском особняке в Даддингстон-Парке, находившемся в пяти минутах езды от Ниддри, но представлявшем собой совсем другой мир: респектабельный, населенный средним сословием, спокойный. Шивон решила проехать мимо лагеря в Ниддри, от которого уже почти ничего не осталось.
— Хочешь навестить своего бойфренда? — насмешливо спросил Ребус.
— Может, тебе лучше посидеть в машине? — раздраженно ответила Шивон. — Я сама поговорю с Тенчем.
— Да я трезв как стеклышко, — возразил Ребус. — Впрочем… заверни-ка сюда.
Они остановились возле автомастерской на Рэтклиф-террас, где он купил банку «Айрн-брю» и упаковку парацетамола.
— Тот, кто это придумал, достоин Нобелевской премии, — объявил Ребус, правда, не уточнив, какой из купленных товаров имеет в виду.
Перед домом Тенча на вымощенной площадке стояли два автомобиля. В окнах гостиной горел свет.
— Хороший коп, плохой коп? — уточнил Ребус, глядя, как Шивон жмет на кнопку звонка.
Она взглянула на него с еле заметной усмешкой. Дверь открыла женщина.
— Миссис Тенч? — обратилась к ней Шивон, показывая удостоверение. — Как бы нам побеседовать с вашим супругом?
Из глубины дома донесся голос Тенча:
— Кто там, Луиза?
— Гарет, это полиция, — полуобернувшись, ответила та и чуть отступила назад, приглашая пройти в дом.
Ей не пришлось повторять приглашение, и они вошли в гостиную одновременно со спустившимся сверху Тенчем. Интерьер комнаты Ребусу не понравился: кричащей расцветки бархатные шторы, массивные бронзовые бра по обе стороны камина, два слоноподобных дивана, занимающих большую часть пространства. Слоноподобность и бронзовость отличали и Луизу Тенч. В ушах у нее висели громадные серьги, запястья были унизаны гремящими при любом движении браслетами. Ее загар был явно искусственным — из тюбика или из салона красоты, — равно как и красновато-коричневый цвет волос. Синие тени на веках и розовая губная помада выделялись яркими пятнами. Насчитав в комнате пять антикварных хронографов, Ребус пришел к заключению, что муниципальный советник не в ответе за ее внутреннее убранство.