Шивон прекрасно понимала, что ей сейчас следовало бы сделать: увидеться с Корбином и рассказать, в какую пакость она вляпалась, и после этого ее наверняка переведут обратно в отдел охраны порядка.
— Я хороший коп, — объявила она, обращаясь к своему отражению в зеркале и пытаясь представить, как будет объяснять случившееся отцу… отцу, который так ею гордится. И матери, которая сказала, что для нее это не важно.
Не важно, кто ее ударил.
Почему же для Шивон это так важно? Совсем не из-за мучительной мысли, что это сделал кто-то из ее коллег, а потому, что ей страшно хотелось доказать, что она настоящий профессионал.
— Хороший коп, — произнесла она медленно и внятно, затем, протерев зеркало, заключила: — Хотя все сейчас говорит об обратном.
Вторая и последняя остановка: полицейский участок в Крейгмилларе. Макманус уже сидел на своем рабочем месте.
— Привет добросовестному сотруднику, — приветствовал его Ребус, входя в уголовный отдел, где не было никого, кроме Макмануса, одетого в спортивную рубашку и джинсы.
— Возвращаю с процентами, — ответствовал Макманус, лизнув палец, чтобы перелистнуть страницу лежащего перед ним донесения.
— Протокол вскрытия? — предположил Ребус.
Макманус кивнул:
— Я только что оттуда.
— Все одно и то же, — вздохнул Ребус. — Я сам там был в прошлую субботу… Бен Уэбстер.
— Ничего удивительного, что профессор Гейтс в таком настроении — две субботы подряд…
Подойдя вплотную к столу, за которым сидел Макманус, Ребус спросил:
— И какое заключение?
— Зазубренный нож, ширина лезвия семь восьмых дюйма. Гейтс считает, что такой нож можно найти на любой кухне.
— И он прав. Кейт Карберри еще у вас?
— Вам же известен порядок, Ребус: можно задержать его на шесть часов, после чего, либо предъявить обвинение, либо выпустить.
— Значит, вы, как я понимаю, обвинения ему не предъявили?
Макманус, оторвавшись от протокола, поднял взгляд на Ребуса:
— Он уверяет, что ни при чем. У него даже есть алиби — в это время он играл в пул, что могут подтвердить семь или восемь свидетелей.
— И все, без сомнения, его близкие друзья…
Макманус пожал плечами:
— У его мамаши на кухне много ножей, но, как она уверяет, все на месте. Мы взяли их на экспертизу.
— А как насчет одежды Карберри?
— Проверили и ее. Никаких следов крови.
— Похоже, от нее избавились, как и от ножа.
Откинувшись на стуле, Макманус спросил:
— Чье это расследование, Ребус?
— Да я размышляю вслух. А кто допрашивал Карберри?
— Я сам и допрашивал.
— Вы полагаете, он виновен?
— Когда мы сообщили ему о Тенче, он, если не ошибаюсь, испытал настоящий шок. Но, как мне думается, в глубине его наглых голубых глаз я кое-что рассмотрел.