Пришлось объяснить про чертовщину, про «приболела по-женски», про обет молчания на 40 дней, предъявить подписанный ряд и свидетелей.
На вопросы сотника Аннушка вполне правильно трясла головой то горизонтально, то вертикально.
Дальше сотник должен был, вероятно, посетить «места заключения», но он, прощаясь с Акимом, только тяжко вздохнул, глянув в мою сторону:
— Ты бы, Аким Яныч, прислал бы мне твоего сынка. Чтобы он и моей такой же… «обет молчания». Хоть бы на 40 дней…
Пошёл грустный мужик домой — уши подставлять.
Первая ревизия… прошла удачно. Но это — явно не конец. Поэтому спешно готовим лодейный исход.
Ранним утром загружаем нашу лодейку необходимым припасом, выводим большую часть новоявленных «пердуновцев» к Днепру, грузим и отправляем. Вверх по реке, под присмотром четырёх рябиновских мужичков во главе с кормщиком.
Три десятка взрослых, десяток детей, минимальный припас, никакого товара.
…
Со всей этой суетой пришлось «попрощаться с Хомой»: Аннушка была совсем не-самоходная, и я не стал мучить «панночку» третьей ночью.
Даже жалко: философ Хома Брут был «брутальным мужчиной».
Забив на рассвете ведьму до смерти поленом, он «прошел, посвистывая раза три по рынку, перемигнулся на самом конце с какою-то молодою вдовою в желтом очипке, продававшею ленты, ружейную дробь и колеса, — и был того же дня накормлен пшеничными варениками, курицею… и, словом, перечесть нельзя, что у него было за столом».
Николай Васильевич рисует портрет настоящего «героя нашего времени»: «убил, поел, трахнул»… всегда готов, в любом порядке. Экшен, однако.
Перебирая записки коллег-попаданцев, я с удивлением обнаруживаю отсутствие явного осознания очевидной мысли: «фанфик — важнейшее оружие попандопулы».
Поведение человека строится на свойственных ему стереотипах, накатанных, «исконно-посконных» сценариях. Источником их служит, прежде всего, поведение окружающих. В основной своей части — даже не осознаваемо.
«Как все — так и мы» — «обезьянничание» — основа поведения хомосапиенсов.
Попаданец в этой части — «голый, босый и неразумный». Весь огромный пласт «обезьяньей» культуры, вбитых на уровень безусловных инстинктов норм и штампов «Святой Руси»… — «тайна великая еси». Нужно прожить здесь десятилетия, чтобы всё это «вошло в плоть и кровь».
Другой источник стереотипов — литература, искусство. Тоже — «обезьянничание», но не по образцам «риал тайм», а по повествованию. Сказки, мифы, сплетни… Книги, фильмы, проповеди…
Здесь попаданец ещё может побарахтаться.
Прежде всего — фольклор, народные сказки.
«Сказка — ложь, да в ней намёк,