— Побег произошел и они сбежали — буркнул всадник.
— Правда?! А я думал, их отпустили позагорать… А вы опять коней любили, пока они сбежали?! У вас что, глаза в заднице?
— Не кричите, господин старший стрелок — Второй всадник примирительно поднял руку — ага, смотри ты на него — тоже в звании…
— У нас неприятность — какой-то шутник из бронесил на своем гробу хорошенько прокрутил в мясорубке край колонны. Возникла паника, и часть этих тварей попыталась сбежать. Очевидно, этим удалось. Но они не уйдут. Это один из них лежит?
— Что? Ах ты, клоун! Это наш старший группы, Карл Штрюфинг! Они напали на него и угнали наш вездеход!
— Дьявол… — оба всадника снова схватились за автоматы… Нибелунги картонные.
— Макс, скотина, что ты встал, как пимпф в женской бане?! Пойдем, надо помочь Карлу! — приказал я этой пародии на солдата Империи.
Помогать Карлу не пришлось.
Помогать надо было бы Максу и одному из кавалеристов. Но они обошлись — ничего, от блевания никто еще не умирал. Да уж…
— Эх, Карл, старина, как же ты так? — я присел рядом. Русская винтовка с обломанным прикладом торчала у Карла из груди… и из спины тоже — штык и ствол прошли его насквозь. Я видел такое во Франции, когда напоролись на отставших англичан — те никудышные вояки, в целом, но вот в штыковой пришлось жарко. Эх, Карл, Карл… Сколько пройдено вместе — Бельгия, Франция, потом Россия… И вот так, по-глупому… Как же так?
— Он жив! Смотрите, он жив! — Макс заорал прямо над ухом, по-щенячьи радостно — Эрвин, смотрите, он жив!
И, правда — Карл вдруг моргнул, и чуть повел глазами. И больше ничего, но если присмотреться — то видно — он дышит.
— Эрвин, Эрвин, смотрите — он жив! — как заведенный повторял Макс, с какой-то прямо-таки истерической ноткой в голосе — Он жив! Он жив!
Резко встав, прямо с разворота я залепил ему несильную, но хлесткую пощечину — он и впрямь находился на грани истерики. Сопляк. Молокосос. Щенок глупый. Хорошо еще не замочил от радости штаны.
— Подбери сопли. Чему ты радуешься? Ребенок своей мамаши, посмотри сюда — Карла проткнули насквозь. Если мы вытащим эту дрянь — он умрет. Если оставим его здесь и пойдем за медиками — он умрет. Если понесем его — он умрет. Он в любом случае умрет. И думаю, он сейчас жалеет, что еще не умер.
— Но… что же делать? Надо что-то делать? — Макс побледнел, его губы тряслись… Господи, ну почему со мной оказался этот глупый младенец? Лучше бы со мной пошел Карл, а этого ягненка тут зарезали. Но ведь он потому и не остался, что совершенно не умеет готовить… Хватило и той курицы, которую этот недоумок сраный сварил, забыв выпотрошить.