Эти путешествия перемежались посещениями Афин. В возрасте сорока лет, будучи на полпути своего земного существования, Платон принял решение об окончании своего длительного подготовительного образования. У Евклида из Мегара он научился основам диалектики, у Кратила – риторике и натурфилософии, у Феодора и других представителей киренской школы – математике и астрономии, возможно, у египтян или других, знакомых с этой наукой, – углубленным знаниям по астрономии, у Сократа – этике, морали и политической теории и, наконец, у пифагорейцев – всему остальному. Теперь он испытывал готовность к созданию собственной философии по всем вопросам бытия. Ему больше было нечему учиться.
По возвращении в Афины его аристократические почитатели подарили ему надел земли с небольшой рощей, расположенный рядом с гимнастической школой. Там он и создал свою Академию. Он никогда не был женат. Скромный домик и небольшой сад дали ему необходимое пространство для занятий философией и преподавания. Он брал учеников, но бесплатно, хотя не отказывался принимать существенные дары. Знания, говорил он, выше любой цены, поэтому должны даваться бесплатно. В приятном контрасте с «народным университетом» Сократа, Академия пользовалась финансовым покровительством всех лучших людей Афин, за исключением преуспевающих конкурентов Платона среди вульгарных и популярных философов-софистов. Смущенные контрастом между школами Сократа и Платона, поэты-сатирики обрушились с беспощадной критикой на женоподобных молодых людей из благородных семей города, часто посещающих Академию избранных Платона. Не обращая внимания на конкурентов, а заодно и критиков, Платон и его серьезно настроенные студенты посвящали себя созданию, возможно, наиболее сложной системы философских взглядов, которую к тому времени знавал мир.
Академия просуществовала в течение девяти веков. Ее закрыли в 529 году н. э. при прославленном и в определенном смысле фанатичном христианском императоре и законодателе Юстиниане, чтобы никогда больше не открывать.
Ни у одного философа не было столько прекрасных возможностей внедрить отдельные свои практики в жизнь, как у Платона. Теория управления, казалось, очаровала его, как и пифагорейцев. Его уверенность в своем собственном предначертании для идеального государства, как то было сформулировано в утопической «Республике», не вызывала вопросов, и он довольно поспешно приветствовал идею использовать эту концепцию для отдельной порочной тирании. Кстати, любопытное смешение идеализма и беспощадности, предложенное в «Республике» как средство стойкого выздоровления от всех болезней человеческого общества, представляет собой захватывающее чтиво в наши дни. Такие детали, как обобществление женщин, государственное владение детьми, евгеника, почти рабское поклонение перед кастой военных, деспотичные полномочия у полиции, контроль над наукой и религией в интересах государства, отмена частной собственности, особое образование для избранных, пропаганда вместо образования для масс, неприкрытая декларация, идея – «более слабые нации должны быть попраны более сильными». До боли знакомо. Менее известны в доктрине положения, что государства тогда избавятся от зла, когда короли станут философами, а философы королями. Речь шла о тысячелетнем преобразовании, которое Платон попытался испытать на Дионисе Старшем – тиране Сиракуз. Рассказы о приключениях Платона на Сицилии отличаются в деталях, но едины в главном.