Этой деталью был Платон. В его отсутствие даже брюзжащий Диоген никого не устраивал. Но Платон не был заинтересован возглавить компанию ничтожеств, толкущих воду в ступе. Настала очередь тирана прибегнуть к посредничеству всех своих родственников, мужчин и женщин. Добавив их мольбы к мольбам раскаивающегося хозяина, они объединились в упрашивании Платона забыть прошлые обиды и вернуть единственную истинную философию в Сиракузы. Ссылаясь на слабость здоровья и преклонные годы (вежливая отговорка), Платон отказался. Только когда Архит и другие влиятельные пифагорейцы призвали его именем философии вернуться в Сиракузы и подавить полоумное бормотание голосом разума, Платон уступил. В третий раз он отплыл в Сиракузы в надежде приручить тирана и цивилизовать Сицилию. Колесница, в которой Дионис сопровождал его во дворец, была вдвое лучше прежней.
На сей раз на политическом горизонте не было ни облачка. Филист впал в долговременную немилость всего народа Сицилии, и, если бы Дион сумел составить компанию Платону, он мог бы стать желанным королем-философом.
Дионис тоже сильно изменился. Смиренный и задумчивый, почти меланхоличный, он слушал с благосклонным вниманием Платоновы тщательно продуманные порицания зла тирании и обещал реформы. Он обещал что угодно, только не обещал сдержать свои обещания. Платон напомнил ему, что Диону было обещано возвращение, как только воцарится мир. Военные действия давно закончились, а Дион продолжал жить в изгнании. Тиран со вздохом признал, что все сказанное правда, но ничего не может с этим поделать: Дион отказался возвращаться. Платон сразу же понял, что его опять обманули. Он вспомнил, как на последней встрече с Дионом этот полностью воспрянувший духом молодой человек с нетерпением ожидал сигнала от Диониса на возвращение в Сиракузы, чтобы мгновенно внедрить принципы управления Платона. Наиболее серьезные препятствия, считал Дион, уже устранены. Тиран может согласиться на перераспределение собственности в равных долях. Теперь Платону стало ясно, что если чему и противился всей душой Дионис, так это коммунизму. После этого доверительность в отношениях превратилась в угрюмый фарс с обеих сторон, чтобы только сохранить лицо перед ревнивой ордой сплетничающих философов разных направлений, роящихся при дворе. Эти рассерженные любители мудрости нашептали Дионису, что Платон сторонится их, потому что он слишком самоуверен, и считает, будто сам сможет править лучше, чем законный глава. Помня о сделанной когда-то грубой ошибке, Дионис остался учтивым и осторожным. Когда Платон перестал выдерживать столь аномальное положение, он попросил разрешения вернуться в Афины. С показной неохотой тиран согласился. В распоряжение философа предоставили государственный корабль.