В то же время она начала понимать, что ей делать дальше.
Если у тебя не получилось умереть, можно стать кем-нибудь другим, и она знала, как это произойдет.
Сначала она сядет на пароход до Мальмё, потом на поезд до Стокгольма, а потом – на автобус до Тюресё, где живет та пожилая женщина.
И на этот раз она расскажет все, а именно – все, что она знает о себе самой.
Она должна это сделать.
Если Виктория Бергман сможет умереть по-настоящему.
Патологоанатомическое отделение
Последний раз Иво Андрича рвало в осажденном Сараеве больше пятнадцати лет назад. После очередного рейда сербов на окраины города в составе группы добровольцев он собирал то, что осталось от десятка семей, имевших несчастье оказаться на пути эскадрона смерти.
Проработав пятнадцать минут с телом Фредрики Грюневальд, Андрич скорым шагом направился к ближайшему туалету.
Сейчас было как тогда. Ненависть, унижение, возмездие.
Возвращаясь в секционную, он пытался не думать о девочке, которую он достал из многоквартирного дома в Илидже.
– Jebiga! – выругался он, открыв дверь и снова ощутив вонь от лежащего на столе тела.
Забудь про Илиджу, велел он себе и снова натянул защитную маску.
Это большая толстая женщина, а не худенькая девчушка.
Забудь ее.
Иво был не из тех, кто часто плачет, и тем более не мог понять, почему слезы льются именно сейчас.
Тыльной стороной одной руки он утирал слезы, а другой бессознательно стаскивал покрывало с обнаженного тела Фредрики Грюневальд.
Взяв блокнот и подавляя рвотный позыв, Андрич записал, что несчастная, вероятно, задохнулась, когда ей в горло затолкали собачьи экскременты.
Помимо экскрементов, во рту, дыхательных путях в носоглотке содержались следы рвоты с остатками креветок и белого вина.
«Почему я работаю со всем этим?» – подумал Иво и закрыл глаза.
Мысли невольно снова вернулись к девочке, заглянувшей в гости к кузине в Илидже.
Девочка, которую звали Антония, была его младшей дочерью.
Линнея сидела в кресле для посетителей по ту сторону стола. София гадала, как быстро ей удастся внушить девочке доверие.
Она показала Линнее фотографии трех рисунков.
Линнея, пять, девять и десять лет, цветные мелки.
– Это ведь ты? – спросила София, указывая на рисунки. – А это – Аннет?
Линнея явно удивилась, но ничего не ответила.
– А это, наверное, ваш знакомый? – София указала на Вигго Дюрера. – Из Сконе. Кристианстад.
Софии показалось, что девочке стало легче.
– Да, – вздохнула Линнея, – но рисунки, по-моему, плохие. Он был другой. Худее, чем на рисунке.
– Как его звали?
Линнея поколебалась и наконец шепотом ответила: