О дочери заботится социальная служба.
София смотрела на сидевшую перед ней женщину. Когда-то она была красивой – до того, как жизнь повернулась к ней спиной.
София убрала лампу с кресла.
– Хотите кофе? – Аннет потянулась за полупустым френч-прессом, стоявшим на столе.
– Да, спасибо. Хорошо бы.
– Возьмите чашку из коробки на полу.
София наклонилась. В картонной коробке под столом был свален кое-как упакованный разномастный фарфор. София выбрала кружку с краю, протянула Аннет.
Кофе едва можно было пить. Он совершенно остыл.
София как ни в чем не бывало сделала несколько глотков и поставила кружку на стол:
– Почему вы захотели увидеться со мной?
Аннет снова закашлялась и плотнее завернулась в плед:
– Как я сказала вам по телефону… Я хочу поговорить о Карле и о Линнее. И у меня к вам просьба.
– Просьба?
– Да, позже я скажу… Молоко?
– Нет, спасибо. Я пью черный.
– Значит, так… – Взгляд Аннет стал более осмысленным. – Я знаю, как работает судебная психиатрия. Даже смерть не является поводом для разглашения медицинской тайны. Карл умер, и я не собираюсь расспрашивать, о чем вы говорили. Но одно я хочу знать. Он кое-что сказал мне после вашей встречи: что вы его поняли. Что вы поняли его… да, его проблему.
София вздрогнула. В доме стоял адский холод.
– Я никогда не могла понять его проблемы, – продолжала Аннет, – а теперь он умер, и я больше не могу задавать ему вопросы. Осталось кое-что, мне непонятное. По моим представлениям, это случилось только раз. В Кристианстаде, когда Линнее было три года. Это была ошибка, и я знаю, что он рассказал вам о ней. Нечто из его мерзких фильмов я, может, и вынесла бы. Но он и Линнея – нет… Линнея же любила его. Как вы смогли понять его?
София ощутила присутствие Виктории.
Аннет Лундстрём бесила ее.
Если Карл Лундстрём и Бенгт Бергман были мужчинами одного сорта, то Аннет Лундстрём и Биргитта Бергман были женщинами одного сорта. Разница только в возрасте.
Я знаю, что ты здесь, Виктория, подумала София. Но я сама справлюсь.
– Я и раньше такое видела, – ответила она наконец. – Много раз. Не стоит делать далеко идущие выводы из его слов. Я виделась с ним всего пару раз, и он тогда был довольно неуравновешенным. Сейчас главное – Линнея. Как она?
Аннет Лундстрём выглядела обессиленной.
– Простите, – прошептала она. Щеки вяло задрожали, когда она закашлялась. Темно-синие круги под глазами, ушедшее в диван тело.
Кое-что определенно отличало Аннет Лундстрём от Биргитты Бергман. Мать Виктории была жирной, а эта женщина исхудала так, что ее было едва видно. Кожа приросла к костям, скоро от нее ничего не останется.