Оп-па! А живые-то как раз есть! Он как в воду смотрел, когда спрашивал Мазура о проститутках. Как раз представительница второй древнейшей профессии и притаилась у кровати. Голая, сжавшаяся в комочек, обезумевшая от ужаса. Саблин машинально набросил на девчонку какое-то покрывало.
– Мы сейчас уйдём, – сказал бесцветным голосом. – А ты ступай. Домой. И всё забудь…
Он не успел закончить. Снаружи ударил ослепительный свет. Саблин метнулся к окну: «Сокол», мощный прожектор освещает дом, пулемётный ствол шарит по фасаду. Рядом «летучка» ещё не закончила торможение, а из кузова уже сыплются стрелки. И все, как показалось Саблину, с «говорунами» наперевес. Наши. Только попадать к ним сейчас никак нельзя.
Поручик кинулся к Мазуру, тот был уже на ногах. Тоже смотрел через щель в ставнях.
– Эй, там, в хате! – прокричал голос, усиленный мегафоном. – Есть кто живой? Выходи с поднятыми руками, оружие сразу на землю. Иначе превращу хату в решето!
– Пся крев! – выругался поляк. – Поручик, ваши друзья пожаловали. Впрочем, иначе и не могло быть.
– Второго выхода я здесь не заметил. Да и окружили, наверное, – обронил Саблин.
– Эх, поручик, плохо вы знаете хавиры оуновцев. Зато я в этом кое-что понимаю. Где-то обязательно должен быть скрытый лаз. Они всегда так делают. Нужно только поискать. За мной!
Мазур бросился в квартиру напротив, начал опрокидывать мебель вначале в первой комнате, затем перешёл в другую, спальную. Здесь у стены стоял громоздкий комод.
В это время вошла, всхлипывая и дрожа, давешняя дзюнях[11], закутанная в покрывало. Видно, девчонке стало невмоготу одной в комнате, заваленной трупами. Она подскуливала, пытаясь что-то сказать, Саблин разобрал нечто вроде «не бросайте», но Ежи обрадовался.
– Иди сюда. – Он ухватил несчастную биню за руку и потащил к двери. – Иди туда, к ним! Живо! Или располосую… – и подтолкнул девушку стволом автомата к выходу. – Иди и голоси! Кричи, чтоб не стреляли, что ты гражданская.
Дзюня взвизгнула, но пошла.
– Идёмте! – Мазур кинулся к комоду, рывком сдвинул его – открылся люк. Откинул крышку.
– Быстрее, спускаемся, – бросил он Саблину. – Только осторожно, не сверните шею.
Вниз вела крутая лестница, было совершенно темно. Поляк добрался до пола и шарил там, искал что-то. Оказалось, лампу. Керосиновый фонарь неярко осветил окружающее, тут и Саблин поспел. Это был погреб, на стеллажах стояли банки с соленьями, в углу красовалась бочка высотой по грудь. В такой можно держать и квашеную капусту, и солёные огурцы.
Мазур без особого труда сдвинул ёмкость, оказавшуюся пустой, в сторону. Под ней открылся ход. Автоматы они оставили наверху, Ежи достал вальтер.