– Придумали?
– Мы считали, что в штаб ты мог пронести их в кофре с бумагами.
– А в Цитадель?
– Там нужно было пробиться к чрезвычайному комиссару. Мол, владеешь очень важной и срочной информацией и несёшь подтверждение. Докладывать будешь только ему. Что-то в этом роде.
– Выход от комдива, я понимаю, уже не планировался, – недобро усмехнулся Саблин. И вновь поднял ножку от табурета. – Что за контейнер, Ежи?! Что за «метка»?! Считаю до трёх!
– Не знаю! – Мазур уже чуть не скулил. – Только догадываюсь. И штаб, и Цитадель должны были взлететь на воздух. Но каким образом это собирались проделать – понятия не имею! Клянусь честью!
– Не надо про честь, поручник. Но, в общем, я тебе верю. Действительно, кто будет посвящать исполнителя во все детали? Тройки, такие как ваша, в городе ещё есть?
– Наверно. Точно не знаю, Шиманский не говорил. Но без подстраховки такие дела не делаются.
– Это правильно…
Саблин задумался – как выбираться? Поручик понятия не имел, где сейчас находится. А время поджимало. Резидент на свободе, готовит подрыв штаба и Цитадели. Наверняка у него есть ещё исполнители. Всё это немедленно должен узнать Иоффе.
Он посмотрел в разбитое окно: темень и дождь. Ни малейшей подсказки, куда идти. И поляк… Прикажете тащить его на себе? Вместе со стулом? Где же стрелки, обещанные Хеленой?
Эх, Хелена… Сердце болезненно сжалось. Тотчас, словно кто-то подслушал его мысли, снаружи мелькнул свет, раздался звук мотора. Машина затормозила, и второй раз за вечер, а вернее сказать за ночь, беспощадный прожектор высветил дом. Мегафон прорычал:
– Эй, есть кто живой?! Выходи по одному, с поднятыми руками! Если есть оружие, бросайте у входа.
Второй раз повторять не буду, открываю огонь из всех стволов. Надоели уже!
Быть может, это были те же стрелки, что и у схрона Слона. Нет ребятам никакого покоя, невесело подумал Саблин. Знай мотайся под дождём, разгребай трупы. Подошёл к двери, крикнул из-за створки:
– Я поручик российской армии Саблин! Оружия нет, выхожу с поднятыми руками. Не пальните сгоряча!
– Выходи, поручик, – отозвался мегафон. – Посмотрим, что ты за гусь. Только без резких движений. Дёрнешься – пристрелим!
Нет, воистину сегодня всё повторяется, отстранение подумал Саблин. Пристрелить его уже обещали. Столь же отстранённо он посмотрел на трупы боевиков, сваленные в кухоньке. Навскидку человек пять – семь.
Крикнул: «Выхожу!» – и шагнул на крыльцо.
Опять «Сокол», опять пулемёт, нацеленный, кажется, прямо в лицо. В слепящем свете прожектора, таком, что слезу давит из глаз, приближался некто в дождевике с капюшоном. Сзади мелькали неясные тени со стволами. Саблин ждал. Человек приблизился.