Дарак небрежно показал на меня.
— Как видите, от этой беды у меня есть своя охрана.
— Ах, да.
— Что же касается разбойников, — продолжал Дарак, — то я достаточно хорошо знаю, что у них на уме. И у меня есть своя стража.
— Значит, вы любите опасную работу, Даррос из Сигко?
Дарак ничего не ответил. Посмотрев Распару из Анкурума в глаза, он улыбнулся своей суровой улыбкой. Она была театральной, но тем не менее недвусмысленной.
— Вижу, что да. И мне также рассказывали, что вы отлично умеете управлять лошадьми. Я слышал, вы день назад укротили на рынке одного необъезженного коня.
— Я вырос вместе с лошадьми, — сказал Дарак.
— Хорошо. А с колесницами вы тоже росли рядом?
Вопрос озадачил и вызвал некоторого напряженность. Эта беседа была отнюдь не просто праздной болтовней.
— А почему вы спрашиваете? — осведомился ровным чином Дарак.
— Буду прям, — сказал Распар. — Я подумываю расширить свои деловые интересы и включить в них разведение лошадей. У меня уже есть конеферма, в нескольких милях от Анкурума, и с этой конефермы я получил дикую тройку вороных. Ради своего делового имени я хочу, чтобы какой-нибудь молодой человек, любящий опасность и знающий своих лошадей не хуже, чем своих женщин, участвовал в скачках на моей тройке в Сиркуниксе. И, естественно, победил.
Дарак рассмеялся, коротко и резко. Это было бы свидетельством презрения, если б его глаза не сверкали так ярко. Да, он не мог устоять. И когда он сказал: «Я знаком с колесницами», я не была уверена в том, что это правда. А затем он добавил:
— А также немного знаком со скачками. Вы имеете в виду те, о которых говорят больше всего?
— Они самые, — улыбнулся Распар. — Конечно, есть много других заездов и много других скачек — с участием только всадников, а также всадников и колесниц. Но здесь — королевский уровень; они приносят самый большой приз. — Он задумчиво взглянул на Эллака. — Конечно, нам также понадобится найти лучника. Если вам не рассказали, то учтите, это должен быть худощавый маленький человек, мальчик, если у вас есть такой. Достаточно ловкий, чтобы удержаться на ногах, достаточно легкий, чтобы лошади почти не замечали его присутствия на колеснице. У вас есть такой?
Дарак взглянул на меня.
— Есть.
Рассерженная и ошеломленная, я гневно взглянула на него в ответ. Я тоже немного слышала об этих скачках. В Анкуруме о них толковали на всех перекрестках, и разбойники, возвращаясь в гостиницу, приносили с собой эти слухи. Эти скачки назывались «Сагари»и были верной смертью. Участвовало шесть или более колесниц, каждая с тройкой в упряжке, каждая с возницей и лучником, чьей задачей было вывести из строя другие колесницы под градом стрел лучников его противников. Согласно двум законам Сагари, запрещалось целиться как в людей, так и в лошадей, и все же, когда дело дойдет до стрельбы, так легко ошибиться в расчете — или же наоборот рассчитать все точно. И помимо всего этого было четыре препятствия на скаковом кругу, представлявших собой четыре природные стихии: землю, воздух, огонь и воду, и через каждое проходили шесть раз в шести кругах скачек. Мало кто оставался в живых после Сагари. А Дарак так мало дорожил нами обоими, что готов был бросить нас на верную гибель по прихоти этого человека просто потому, что не мог противиться собственному безумству.