Дубов поймав взгляд ошеломлённого парня, обнял его и повёл в кухню.
— Илья, не трогай их и не мешай, — говорил посмеиваясь он. — Давай чай попьём с тортом. Дочка старалась. Обещала, что будет вкусным. Вот и снимем пробу, пока Лиза малого моет и спать укладывает. Ну что ты так воспринимаешь их возню, это несущественно всё…
— Не существенно? Да они ведут себя, как влюблённый молодняк. Я, что не прав Илья Семёнович. Это же смешно. Я не против их отношений, за, но не малолетнего же пылу жару. Народ угорит скоро. На них пальцами будут показывать…
— Тю-тю-тю… Не накручивай себя. Они начали с того, на чем остановились в двадцать лет. Тебе это мешает?
— Собственно нет.
— Мне тоже. Какое нам дело до кого-то, если им хорошо. Так с чего, скажи, мы им будем нотации читать. Путь себе любятся. Это вон Тимке твоему мать нужна и отец, а ты пока обойдёшься без родительского глаза, мужик уже взрослый. Тебя на ночь и жена искупать может.
— Необычно видеть маму такую. — Оправдывался парень, разрезая торт.
— Какую?
— Просто женщину. Да ещё и с мужчиной. — Сопел он, разливая теперь чай.
Дубов, улыбаясь, потёр в раздумье подбородок.
— Этот мужчина твой отец и она шикарная женщина.
Илья подтянул чашку себе и вторую подвинул тестю.
— Вы действительно считаете, что мама привлекательна?
Тот, согнав улыбку с лица, очень серьёзно сказал:
— Если твой отец проворонит её, я сделаю ей предложение и женюсь на ней. При условии, что она его примет, конечно.
Проглотив кусок торта не жуя, зять вытаращил глаза.
— Илья Семёнович, что вы такое говорите? Шутка ли, в ваши то годы…
— Правду… Ему я это же сказал. И причём тут годы… Они проходят, а сердце и душа не стареют.
Протолкнув застрявший в горле торт чаем, Седлер вздохнул и беспомощно развёл руками.
— Как у вас всё перемешано, мне не понять.
Дубов покосился в его сторону и кивнул на блюдо с тортом.
— Ешь, торт действительно вкусный. Лизонька искусница. Ты не обижай её Илюша.
— С чего вы взяли?
— Я хорошо знаю породу твоего отца. Ты копия его, а дочка кроткая овечка, слепок Тани и меня. Просто прошу тебя, в вопросах касающихся семьи, включай почаще тормоз и мозги, если она дорога, конечно, тебе. Нет, — другой вопрос.
— Тут у вас с матушкой мнения удивительным образом совпадает, — усмехнулся он.
— Вот видишь, — заулыбался он, — мы с ней больше похожи, нежели она с Тимофеем. Для меня остаётся загадкой, почему Лиза выбрала его.
— Вы до сих пор к ней не равнодушны? — осторожно спросил Седлер.
Дубов пожал плечами.
— Важно, что она любит его, твоего отца и моего друга.
А за скрывшей пару дверью, пылал пожар. Она действительно его сейчас любила опять, как в юности без памяти, без царя в голове, без тормозов. Только за их спинами захлопнулась дверь спальни, как Лиза из кроткой, тихой женщины превратилась в кипящий лавой страсти вулкан. «Отлюблю, за все одинокие годы отлюблю».