— Не убивайся ты так, все живы, слава Богу.
— Снимут, как пить дать снимут, — моясь, вздыхал он. — А только в курс входить стал.
— Поедем обратно в Красноярск, — подавая ему полотенце, улыбнулась она. — Но, скорее всего, обойдётся.
— Почему ты так думаешь?
— Этот баран сам беды натворил своими необдуманными действиями. Москва, это не старый проблемный дивизион, не надо было мудрее всех быть.
— Это так, птенчик, но виноватых, всегда в другом месте ищут. И как не прыгай, а строить дизельную до зимы придётся мне. Генерала кудесника самолёт уже унёс в столицу, рассказывать о впечатлениях полученных от поездки в тундру. Из чего её лепить и какими силами не соображу. Здесь каждая доска, кирпич, денег стоят и опять же чем возить, где брать, как на гору, уже здесь поднимать? Сплошные вопросы. Голова пухнет. А просвета нет. Идеи в вечной мерзлоте меня что-то стороной обходят. Какой осёл придумал его сюда привезти…
— Ешь и пока Тимка у соседей, я тебе её полечу. — Обняла она его за шею, целуя в стриженую макушку.
То, что каждый раз срабатывало безотказно, на сей раз, тормозило. Он, тяжело вздохнув и отложив ложку, притянул её к себе на колени.
— Мне плохо Лизок, помоги.
— Как?
— Пожалей меня разнесчастного, погладь тут, тут и вот тут.
— Я стараюсь, милый угадать твои самые несчастные места, — прикасалась она горячими губами к его заветренной коже.
— Ты волшебница.
— Особенно мне жаль вот это место, — нырнула она руками под рубашку, лаская спину и мускулистый живот.
— А если Тимка заявится?
— Поторопишься, то нет, — играя его губами, насмешливо, заявила она. Знала на все сто: с таким настроением, его нельзя выпускать. Он должен выйти из дома в полной уверенности в своих силах в том, что свернуть горы для него не проблема и это она знала тоже, как таблицу умножения. Горячие губы сошлись в хмельном поцелуе, а нетерпеливые руки гуляли по телу, избавляя его от одежды.
Позже, помогая расправить портупею, на крутой спине мужа, осторожно намекнула:
— Илюша, я догадываюсь, как нам помочь.
— Я сам, без сопливых разберусь, — отрубил муж. — Расклеился немного, а ты уже тут, как тут…
— Не сердись, дорогой, но здесь иной расклад, эта беда касается всех. Помнишь, ту историю, что ты мне рассказывал, про двух друзей зеков. Один стал директором комбината. Второй, его друг, ушёл в Министерство. А если это правда… Никитин рассказывал… Не выставляй рога. Только он может сейчас нам помочь, у него всё в руках. И «Затон» ему не чужое место. Ты понимаешь, меня, родной.
— Обещаю, подумаю, птенчик, — прижал он её к себе. — Не бери это в свою маленькую головку, иди, погуляй, тундра сама любовь.