Мы идём по короткому коридору в тишине, воздух наполнен нашими невысказанными мыслями. Для меня это прекрасная возможность, чтобы допросить его, но из-за боли Гретхен я не могу допросить его так, как хотела бы. Что-то мне подсказывает, что он это знает. В итоге, в конце коридора мы доходим до медицинского центра, облегчение проходит через меня, разрушая напряжение.
— Пожалуйста, нам нужен заживляющий гель, — говорю я доктору Трэвису, сидящему за маленькой конторкой.
Он хмурит свои седые брови.
— Ещё одна боевая травма? — спрашивает он, явно уставший от нашего постоянного лечения.
— Да, но ничего серьёзного, просто рана.
Доктор Трэвис кивает, вынимает крошечную баночку и кладёт её в охлаждающий мешок. Он настолько холодный, что моя кожа горит, но я отгоняю дрожь. Я хватаю мешок и возвращаюсь к двери. Джексон следует за мной.
Я уже собираюсь повернуться и задать самый важный вопрос, крутящийся в моей голове: почему ты здесь? Когда он говорит:
— Ты поступила правильно, хорошо, что вмешалась.
Я останавливаюсь.
— Что?
В холле больше никого нет. Никто не задаётся вопросом, почему мы разговариваем. Никто не видит этот момент слабости Джексона, мальчика характеризующего себя таинственным и отчуждённым. Я поворачиваюсь к нему лицом, слова вылетают, прежде чем я могу остановить их.
— Нет. То, что я сделала, не делает мне чести. Нет…
— Гордость? — он посылает мне фальшивую усмешку. — Ты говоришь о том, что заставляет тебя гордиться, не кого-то, и безусловно, нет правил касательно наблюдения за тем, как твоих друзей бьют. В этом нет гордости. Ты была права, что вмешалась. Я так считаю.
Я опешила, чувствуя себя всё более и более неловко, потому что у нас получился такой разговор, вместо того, который нам нужен. Я смотрю в его глаза. В них странная смесь синего и зелёного, словно Бог не мог решить, какого цвета их сделать.
— И ты ещё говоришь о чести.
Он сокращает между нами дистанцию и шепчет:
— Сегодня ночью я объясню. Только пожалуйста, не прямо сейчас, поверь мне.
Я изучаю его лицо, на котором не видно и следа от нашего боя, в то время, как отекла моя нижняя губа. Я училась никому не доверять, особенно Древнему. Тем не менее, у меня нет выбора. Мне нужны ответы… по крайней мере это то, что я себе говорю.
— Только один вопрос.
Он ждёт.
— Почему ты не рассказал мне?
Он делает паузу, позволяя его глазам встретиться с моими, и легко улыбается.
— Кто сказал, что я этого не сделал?
Я резко всасываю воздух, и он смеётся, прежде чем повернуться, чтобы уйти.
Я хочу кричать, чтобы он объяснил, но всё больше и больше студентов просачивается в коридор. У меня нет выбора. Я должна ждать до ночи.