Рикар продемонстрировал большой интерес к работам Дали, и, желая ублажить перспективного клиента, мэтр отвел его в свою мастерскую. Он показал предпринимателю акварель, над которой работал. Насколько я помню, это была нетипичная для Дали картина, ее нельзя было назвать ни абстрактной, ни сюрреалистической, но она, тем не менее, повергала зрителя в недоумение. Никто не мог сказать, что на ней изображено. Рикар тактично признался, что подобный род живописи не совсем ему подходит.
Тогда Дали включил электрический механизм, установленный в мастерской для того, чтобы облегчить работу с большими полотнами: он мог перемещать их вверх и вниз, вытягивая из специальной расщелины в полу.
Пара минут - и перед нами предстала грандиозная картина. Это полотно Дали писал два года и закончил его совсем недавно: "Ловля тунца", три метра на четыре.
Ришар, как только увидел полотно, сразу воскликнул:
- Вот то, что я искал!
Он немедленно купил картину. В первый раз работа Дали была продана за сумму, превышающую двести пятьдесят тысяч долларов.
Любитель живописи, Поль Рикар прежде всего был деловым человеком. Его истинные намерения открылись нам позже. Он собирался вложить деньги в новый коммерческий проект: рыбный суп, приправленный анисовым ликером. "Ловля тунца" должна была стать этикеткой продукта. Не знаю, к счастью или к несчастью, но рыбный суп Рикара так никогда и не был сварен.
Театр-музей в Фигерасе
В течение десяти лет я работал с сеньором Гвардиолой, мэром Фигераса, родного города Дали, и с сеньором Дураном, владельцем лучшей гостиницы города, помогая созданию театра-музея Дали.
Сложностей хватало. Место, где планировалось построить музей, находилось в собственности города. Когда-то здесь был обычный муниципальный театр, который сожгли франкисты. Сожгли ненамеренно - отряд расположился на ночевку в здании, солдаты разожгли костер, отчего театр сгорел почти дотла.
Шли годы, но городские власти не соглашались потратить ни песеты на восстановление театра, и со временем на его месте появился рыбный рынок.
Почему-то считалось, что за ущерб, причиненный войной, обязано платить центральное, мадридское, правительство.
Когда Дали обратился к местным властям с просьбой разрешить ему использовать здание и сделать в нем музей, чиновники обрадовались, решив, что это заставит наконец раскошелиться Мадрид.
Каждый год, в конце лета, Дали ездил в Мадрид, чтобы встретиться с Франко. В этот раз на него была возложена более важная - в некотором роде даже политическая - миссия.
Едва переступив порог кабинета генералиссимуса, он начал рассыпаться в благодарностях.