– Ты можешь достичь куда большего, если я возьмусь за твоё обучение. А я это сделаю, если ты докажешь, что стоишь затраченного времени и усилий.
Заявление поразило молодого человека. Зелия псион? Арвин всегда считал, что его мать единственная, кто наделён подобного рода способностями во всём Хлондете – если не во всей Вилхонской протоке. Но вот, кажется, перед ним стоит существо со схожим даром.
Молодой человек задумался, а хочет ли он вообще учиться? Он смутно помнил, что мать рассказывала о монастыре далеко на востоке, в Кара-Туре, куда её отправили, когда у неё первый раз открылось женское кровотечение. В монастыре царила жёсткая дисциплина, а физические нагрузки были ничуть не меньше, чем в приюте, но, как ни странно, мать всегда рассказывала об этом месте с теплотой. В монастыре её научили экстрасенсорике – искусству, которое она использовала всю дальнейшую жизнь, работая проводником в диких землях на краю Вилхонской протоки. Её услуги пользовались большим спросом, пока не родился Арвин.
И всё же за дар приходилось платить. Некоторые из самых ранних воспоминаний Арвина были о том, как его будил дикий крик матери и как он пытался успокоить её, когда она, сев на постели в неестественно прямой позе, глядела вдаль ничего невидящими, широко распахнутыми глазами. Она шептала пугающие предсказания о войне, пламени, тонущих детях. Спустя пару мгновений мать приходила в себя, гладила Арвина по волосам и крепко обнимала, уверяя, что это «просто дурной сон». Но мальчик знал правду. Его мать могла видеть будущее. И оно пугало её, причем настолько сильно, что она перестала использовать свои псионические способности сразу после рождения сына, лишь изредка упоминая о них. Но кошмары не прекращались.
– Я не уверен, хочу ли учиться, – признался Арвин.
– Ты боишься.
– Да.
– Почему?
– Не хочу видеть собственную смерть.
– С чего ты решил, что ты её увидишь? – Зелия поджала губы.
– Так было с моей матерью – хотя это много раз её спасало. Она полагала, что видения помогут ей избежать гибели. Она была…
– Экстрасенсориком?
Арвин замолчал. Он собирался сказать вовсе не это. Он хотел объяснить Зелии, что его мать была неправа, веря, что даже самых страшных событий можно избежать, если быть предупрежденным вовремя. Он хотел рассказать о той злополучной ночи, последней, что ему довелось провести с матерью, когда она металась на кровати в агонии, и из её бессвязного бормотания можно было разобрать всего одно слово: чума. На следующее утро, когда мальчик робко спросил мать о её видении, женщина взъерошила его волосы и сказала, что это был всего лишь кошмар и бояться его не стоит – он призван предостеречь её от беды. Она отдала ему своё ожерелье из кошачьего глаза и уехала в экспедицию, проводником которой согласилась быть с большой неохотой. Позже Арвин узнал, какую цель ставили перед собой участники похода – авантюристы собирались найти лекарство от чумы, всё ещё таящейся в руинах Массама. Они даже не входили в древний город, а болезнь всё равно сумела до них добраться.