– Вообще достойно, – ухмыляется он. – Вот только с мебелью чуть прокол не вышел. Это же как туфли или платья… Ты не замечала, что на всех ручках клеймо мастера?
– Я думала, это просто узорчик… – развожу руками. – Интервью вообще будет катастрофа.
– Ничего, я тебя в обиду не дам, – подмигивает Азамат и потягивается. – Эх, надо поработать немножко.
Он открывает бук, но вместо экрана продолжает смотреть на меня, а я выползаю из приличного диля, оставшись в лосинах и маечке, потому что дома у нас довольно жарко.
– Тебе эти штанишки очень идут, – замечает муж. – Ты сегодня рано спать ляжешь?
Я встречаю его взгляд.
– Да хоть прям щас!
– Это соблазнительно, но после я точно поработать не смогу, – вздыхает Азамат, отводя глаза. – Так что давай чуток попозже.
– Как скажешь, – пожимаю плечами и сажусь за гобелен.
И опять, как вчера, за этим занятием впадаю в такой ступор, что около полуночи Азамату практически приходится меня будить, а гобелен оказывается закончен.
Алтонгирел является в ночи на казенном унгуце, который тут же отбывает обратно. Я узнаю об этом от Азамата, неохотно вылезшего из теплой постели, чтобы впустить духовника в дом.
Утром моим глазам предстает премилая картина: Алтоша, которому было постелено на диване в гостиной, ночью скатился с дивана и подполз к камину, причем, поскольку у нас дома очень тепло, одеяло он скинул и спит теперь с ним в обнимку, обхватив его руками и ногами, как плюшевого мишку. А спит он, естественно, нагишом, кто бы сомневался.
Алэк у меня на руках очень радуется виду духовничьей попы, показывает на нее пальцем, вяньгает и пытается произнести ее название. На звуки из кухни высовывает голову Кир с понимающей ухмылкой.
– Привет, – говорю я, огибая тело в гостиной. – Давно ты любуешься этой инсталляцией?
Кир уже привык, что не понимает половину моих слов, так что даже не переспрашивает, а так, догадывается из контекста. Только мимолетом хмурится.
– Я встал, когда солнце скалу осветило, это где-то час после рассвета. Ну и не стал его трогать, мало ли, может, духовникам так положено.
– А где Азамат-то? – усмехаюсь я.
– Снаряжает унгуц. Собирался после этого вас будить, у меня тут уже и завтрак готов.
– Тогда подержи-ка братца, пойду Алтошу тормошить.
Духовник, понятно, побудке не рад, а когда осознает, в каком виде я его застала, принимается шипеть и фыркать, и занимается этим до самого завтрака. Впрочем, Кирова стряпня его несколько утихомиривает, и, если бы Азамат с Киром весь завтрак не переглядывались и не обменивались намеками про щеки и персики, Алтоша мог бы и совсем успокоиться.