Хос неуверенно перемещается поближе к Ирлику, едва-едва на расстояние вытянутой руки, и слегка нагибает голову. Ирлик предусмотрительно втягивает когти и, как обещал, чешет его за ухом. Хос сначала держится, но потом сила воли кончается, он зажмуривает глаза и принимается мурчать.
– То-то, – одобрительно говорит Ирлик. – Сразу бы так.
Хос приоткрывает глаз и устраивается на подлокотнике Ирликового кресла, с ногами.
– Ты есть-то будешь? – спрашивает Азамат.
– Я уже взял домой, – говорит Хос. – Но буду! А можно такую… ну… горелую?
– Жареную? – подсказывает Азамат.
Хос кивает, но Ирлик дергает его за ухо.
– Тебе жареное вредно, – сообщает он наставительно.
– Я чуть-чу-уть! – канючит Хос.
– Попробовать можешь, – смягчается Ирлик, – но смотри, чтоб в привычку не вошло. Твоя еда сырая.
– Сырая – холодная, – жалуется Хос.
– Можно вареную без соли, – разрешает Ирлик.
– Пасиба! – щерится Хос, обнажая мелкие острые зубки.
Азамат наблюдает эту сцену с умилением, потом дает Хосу две горячие оладушки и ставит варить уху.
– Подуй! – предупреждает Кир.
Хос, который уже обжег палец, оборачивается к нему.
– Это как?
Кир подходит и показывает. Хос пытается повторить, но у него никак не получается струя воздуха нужной силы.
– Так-то людскую пищу есть, – поджучивает его Ирлик.
Наконец Хос справляется с оладушком.
– Тепло, – заключает он. – Но невкусно.
– Тогда жди, пока сварится, – ухмыляюсь я, вытирая ему руки влажной салфеткой, а то ведь заляпает мне всю мебель жиром. Запах салфетки ему не нравится, и он комично трясет руками, надеясь, что выветрится. Ирлик с Киром хихикают.
– Я не есть пришел, – независимо говорит Хос. – Я подумал. Надо с отцом поговорить.
Азамат, который сидел задумавшись, носом в кружку, оживляется.
– Отлично! Слетаем?
Хос кивает.
– Это вы о чем? – интересуется Ирлик у меня.
Я рассказываю ему об идее Азамата взять Хоса на работу лесоведом.
– О, это можно не летать, – отмахивается Ирлик. – Я вам и так скажу, что отец ему не разрешит. Они же скрывают, что говорить умеют. Ну и как ты себе представляешь молчащего лесоведа? Да и потом, не любят мои ребята с вашим племенем дело иметь. Этот-то котенок еще, любопытный, хотя и то удивительно, что терпит людской запах. А Хавис – взрослый кот, с убеждениями, он ни за что не согласится.
– А какая им выгода от молчания? – спрашиваю я. – Мне кажется, люди бы к ним почтительнее относились, если бы знали, что они разумные.
– Наоборот, – мотает головой Ирлик. – Было время, когда они не скрывались, так люди крали котят и выращивали себе слуг из них. У людей-то память короткая, а старые коты еще помнят.