Обряд с лентами шел в общем списке четвертым. К этому моменту все уже успели сытно поесть, вдоволь посмеяться и теперь с веселым интересом ожидали поцелуев жениха и невесты. Вот только не друг с другом, как это принято у нас, а с теми, кого выберет жребий. Смысл такой странной традиции Янина объяснила мне еще за столом, сказав, что, мол, в первый день до оглашения помолвки молодых как бы проверяют на прочность, давая им повод лишний раз убедиться в правильности своего выбора.
Странный обычай. Для меня. Лэфири же не видели в нем ничего предосудительного. А я… а что я? Встала и, чуть покачиваясь от долгого сидения и действия вина, направилась к низкому столику, на котором были разложены белые и синие ленты. Первые – для меня, вторые – для Таша, облаченного в того же цвета наряд. Что ж, принято целоваться – буду целоваться! Тем более третий поцелуй все равно достанется жениху.
Но стоило мне приблизиться к предметам жеребьевки, как случилось следующее: в правое ухо зашипел невидимый Лааш, недвусмысленно намекая на то, что брать надо крайнюю справа ленту. И ладно бы только он! Слева, рекламируя третью ленту с загнутым уголком, не менее настойчиво пыхтел тот незнакомый элементаль, перед которым я разыгрывала дурочку в «примерочной». А я стояла и не знала, что делать. Ведь если послушаюсь подсказок, кое-кто окончательно уверится, что я меченая. С другой стороны, в том, что духи «болеют» за своих напарников нордов, сомнений не было, и… мне хотелось выбрать именно их. Вернее, хотелось на законных основаниях поцеловать-таки недотрогу «медведя», а заодно выяснить, чей элементаль устраивал мне тесты.
Ситуацию спасла Кахиндра, чей приятный голосок присоединился к хору моих незримых искусителей. Первым делом водяной дух недовольно заявила:
– Что вы к девочке пристали, только воздух вокруг нее колышете и сквозняк создаете. Она же все равно вас не слышит!
На что Лааш, поддержав игру, парировал:
– Ну и пусть не слышит. Зато на уровне подсознания что-то, может, и отложится, – после чего продолжил активно предлагать мне вышеупомянутую ленту.
Кахиндра же, хмыкнув, принялась, перебивая его, указывать то на один, то на другой лоскут белой ткани, при этом еще и называя имена, которые были написаны с обратной стороны. Как будто это что-то мне говорило!
Слушая хаос чужих советов, которые по идее слышать не должна была, я решила разыграть сцену сложного и вдумчивого выбора. Чуть наклонилась, провела рукой над столом, потянулась к ленте, что лежала посередине, нахмурилась, сделала вид, что передумала и, отдернув ладонь, начала снова водить ею над нестройным рядом белых «змеек». По другую сторону низкого столика в задумчивости застыл и Таш.