– Янина, – позвала девушку, отставляя в сторону чашку. – Скажи, а в этих ваших подземельях… там вообще есть шанс выжить, если попался какой-нибудь твари на зуб?
Она нервно передернула плечами, вероятно, этих самых тварей и представляя, затем немного подвигала бровями, раздумывая, и только потом грустно сказала:
– Не знаю, Иль. Надежда, конечно, есть, но… Я бы на твоем месте готовилась к худшему.
– Думаешь, принесут его тело? – почему-то перейдя на шепот, проговорила я.
– Думаю, ничего не принесут. И хорошо, если сами в полном составе вернутся.
И вот тут меня по-настоящему проняло. Пропажа Таша расстраивала, беспокоила, вызывала чувство жалости и ощущение потери, но не такой большой и важной, чтобы сходить из-за этого с ума. А сейчас в подземельях находился Йен, и до слов Янины я почему-то была полностью уверена, что ни ему, ни другим мужчинам из их группы ничего не угрожает. Они же сильные, опытные, бывалые, как говорят у нас. И вот теперь тревогу словно спустили с цепи. Вскочив на ноги, я принялась мерить шагами комнату, не обращая внимания на удивленный взгляд лэфы, вызвавшейся побыть со мной до возвращения нордов.
– Может, принести успокоительного отвара? – предложила девушка немного погодя.
– Можно, – кивнула я, продолжая двигаться. Так почему-то было легче справляться с паникой, которая тянула свои невидимые лапы к моему горлу. – Янина! – окликнула ее на пороге. Лэфа остановилась и обернулась, ожидая продолжения, и я спросила: – А если с Ташем все плохо, они смогут вернуть в Стортхэм хотя бы Кахиндру?
– Нет, Ильва. Тебе не сказали? Элементали без прямого контакта с хозяином не могут принимать осязаемую форму.
– А невидимкой вернуться она ведь может?
– Невидимкой? – Брови девушки встали домиком, а на лбу появились тонкие морщинки.
– Мне Таш говорил, что духи летают и вдали от напарников. И даже могут общаться с мечеными, которые их слышат.
– А, ты про это, – покачала головой Янина. – Да, могут. Но только когда их норд жив. Если один из связки умирает, второй теряет любую возможность хоть как-то контактировать с миром. Бестелесные, безголосые, неспособные влиять на собственную стихию – такими они были до связи, такими становятся и после ее разрыва.
– Понятно, – пробормотала я.
– Иду за отваром? – уточнила лэфа, взявшись за ключ.
– Давай, – улыбнулась я ей и, развернувшись, вновь прошла по комнате.
Дверь тихо закрылась, и воцарилась гнетущая тишина. Полная! Тут даже часов не было, которые могли бы разбавить ее мерным тиканьем. Огонь не потрескивал в камине, ибо давно погас. А мы с Яниной просто не позаботились о том, чтобы разжечь его снова. Каменная пещера, роскошный склеп в черно-алых тонах, комната, в которой я, похоже, застряну надолго!