– Ах, Герда, бедняжечка ты моя, прости глупую старуху…
– Глафира Яковлевна, вам не за что просить у меня прощения. – Разве что за устроенную нервотрепку. – Лучше скажите, что случится со мной в двадцать пять?
– Выяснится, получила ты родовой дар или выросла пустоцветом, – прозвучало холодно.
Мое сердце, екнув, рухнуло в желудок. Оборачиваться было страшно, но необходимо. Позади стоял Артур Томасовский и, опустив руку на спинку стула, внимательно изучал реакцию на свое появление.
– В вашем присутствии больше нет нужды, – наконец произнес он, бросив беглый взгляд на Пасечник, которая и так пятилась к выходу.
Я оказалась словно в дурном сне: когда при виде монстра не можешь издать ни звука, и потому последовала примеру магички. Отступление – маневр, которого не нужно стесняться.
Забавляясь моей паникой, беловолосый колдун усмехнулся:
– А ты, Герда, останься. Или не хочешь узнать истину?
И я застыла, потому что хотела, а еще сумела справиться со смятением, вспомнив, что за стеной находятся мужчины, поклявшиеся защищать меня даже ценой собственной жизни. Понимание того, что, закричав, тотчас избавлюсь от Артура, позволило вздохнуть свободней.
– А откуда я узнаю, что ты говоришь правду?
– Разве ты больше не Глас? – подколол меня Томасовский.
Я покраснела – сморозила глупость, с кем не бывает? – и попыталась оправдаться:
– Даже факты можно перекрутить…
– Нет, Герда, честность принесет мне больше пользы, нежели ложь. – Томасовский, развернув стул, сел на него лицом к спинке. – Что бы ты там себе ни придумала, а я всегда помогал твоей семье, часто во вред собственным интересам. Я играл честно, тогда как твои бабка и мать бессовестно врали.
«Бедняжка, обижали мальчика-колокольчика всякие злые тетеньки…» – мысленно «пожалела» я колдуна. Видит бог, не произнести эту колкую фразу вслух стоило мне определенных усилий. Наверное, осознание, что я в полной безопасности, заставляло ехидничать. Или виновато обстоятельство, что Артур теперь воспринимался по-другому? Раньше, не зная, что дед и внук Томасовские – это один и тот же мужчина, я недолюбливала первого и боялась второго. После похорон к старшему Артуру начала испытывать некоторую благодарность и жалость. Теперь мои чувства смешались, и я все еще не могла понять, чего больше – страха или сочувствия, ненависти или благодарности? В любом случае: не будь у меня защитников за спиной, смелостью тут бы и не пахло.
– Как они тебя обманули?
Наблюдая за тем, как я спокойно устраиваюсь на стуле напротив, копируя его позу, колдун странно улыбался.