– И запомни, я не переношу секонд-хенд, поэтому не смей с ними спать!
Девушек, даже слишком раскрепощенных, нельзя так обзывать. Люди – не вещи. И если его запугивания чуть не довели меня до обморока, то последняя фраза взбодрила, даже разозлила. И я ударила колдуна кулаком в солнечное сплетение.
– Ты опоздал, я давно не девственница, придурок!
И с криками побежала к выходу на веранду.
– Руслан! Лазарус!
Рывок назад, а затем толчок в сторону – и я лечу к стене, как тот злополучный стул. Выставив руки, пригасила удар.
– На любовников-людей мне наплевать! – прошипел Томасовский сзади. Держа за волосы и прижимая лицом к белоснежной плитке, он не давал мне возможности вырваться. – Не смей спать с полуночниками!
Какой-то черт-камикадзе дернул меня расхохотаться:
– Боишься, что сравнение будет не в твою пользу?
– Не боюсь. Может, хочешь получить доказательства?
Резкий разворот – и мы оказываемся лицом к лицу. И я замечаю, какие страшные у него глаза. Узкий зрачок на фоне блекло-голубой радужки, к краям плавно становящейся серебристой, затем серой. Глаза не человека.
– Рус…
Грубый поцелуй оборвал мой крик. Извивалась, брыкалась изо всех сил, но не смогла вырваться из захвата. Лишь укусив негодяя, сумела снова крикнуть:
– Руслан! Лазарус!
– Они не придут, – злорадно заявил Артур, слизывая кровь с прокушенной губы. – Никто не придет, Герда.
Парни мертвы?! Нет!
Мерзкие губы прикоснулись к моей щеке, когда позади раздался испуганный голос Глафиры Яковлевны:
– Артур! Позвонил Хемминг, он направляется сюда.
Томасовский выругался, его железные руки разжались, выпуская меня из капкана.
– Мы не закончили, Герда! Я не прощаюсь надолго, – пообещал он напоследок.
Когда за ним закрылась дверь, я, сделав несколько шагов, рухнула на стул. Меня бил озноб. Чувство беспомощности… какое же это страшное чувство! Куда подевались изученные под руководством Тимура приемы самообороны?
Пока я приходила в себя, Пасечник суетливо гремела посудой.
– Держи, станет легче. – Она подала чашку с мятным чаем.
Зубы отбивали дробь о керамический край, пока я пила горьковатый, холодящий рот напиток. Почему я приняла его из рук предательницы? Может, потому, что она спасла меня, соврав колдуну про какого-то Хемминга, который конечно же не придет?
– Что с моими рыцарями? – То, что они живы, я знала точно, наверное, благодаря узам ритуала.
– Спят под воздействием сонных чар серебристого дурмана. Но я уже убрала его – и через двадцать – максимум тридцать минут твои витязи проснутся.
Картинка – бледно-фиолетовый букетик на столе возле самовара – молнией пронеслась перед глазами.