— Жив? — сквозь свист и шелест донесся до Батена спокойный голос мужика. Батен кивнул.
— Тогда держись, — предупредил мужик и резко кинул свое и Батена тело головой вниз. Скорость скольжения резко увеличилась, но мужик выставил шест поперек, и движение стало стабильным. Светлые гладкие стенки не пропускали достаточно света, чтобы что-то снаружи можно было рассмотреть, и Батену оставалось только наслаждаться необычными ощущениями не то полета, не то падения. Да уж, это было не паническое скольжение по желобу с дерьмом. Скорее это напоминало катание по , л скользким склонам ледяных гор, устраиваемых в Императорском саду на потеху публике — то же замирание сердца и сладостное невольное поджатие в мошонке. И то же ощущение опасности, смешанной с лихой бесшабашностью. Захотелось даже попробовать притормозить рукой или ногой, или сделать что-нибудь подобное. Ну не по-настоящему, а так, чуть-чуть, мужик даже не заметит. Он было совсем решился, но тут все и кончилось.
Мужик вдруг резко развернул свое тело поперек кишки, раскорячился, и скорость сразу упала; теперь они едва не висели в белом полусвете. Впереди блеснула яркая точка. «Выход», — сообразил Батен, и через мгновение они вывалились на туго натянутое голубое полотнище.
В последний момент мужик что-то сделал с рукавами Батеновой распашонки и, поведя плечом, скинул с себя седока. Так что упали они по отдельности: Батен плюхнулся на спину, а мужик — выставив вперед руки с шестом.
Он тут же встал и, закинув шест на плечо, упруго покачиваясь, направился к краю полотна. А Батен, прежде чем подняться, поглядел вверх, на голубое небо и беловато-голубой ствол кишки, длинным, утончающимся рукавом уходящий в вышину вдоль нависающего обрыва Стены. Он поднимался не отвесно, а с заметным уклоном, провисая, уходил вправо; вдоль Стены сверху свисало еще несколько таких же рукавов, одинаково идущих вверх и там расходящихся в разных направлениях.
— Эй! — окликнул его голос мужика, и Батен кое-как встал и пошел к краю полотна, утопая при каждом шаге в упруго пружинящей ткани.
Когда он выбрался на деревянный помост, его слегка покачивало. Спустившись вниз по лестнице, он, повинуясь жесту своего неразговорчивого сопроводителя, стащил с себя куртку и ползунки, вынул из спинного кармана свой скарб и вернул костюм. Мужик кивнул и, опять же без лишних слов, передал Батена по эстафете очередному таласару, молодому, весьма легко одетому — как и все здесь, в шелк — парню.
Тот, заглянув в переданную ему сопроводительную бумагу, тут же возмутился: