Чтобы уладить мои школьные неприятности, группы для «трудных» детей было маловато. Поэтому, когда в моем очередном табеле вновь рядами выстроились двойки и единицы, я понял: пора сниматься с места. Собственно, в старших классах меня ничто особенно и не удерживало, кроме разве что смутной идеи о том, насколько лучше быть полноценным выпускником с аттестатом, а не юношей, бросившим школу. Оставалось лишь одно «но». Мне было пятнадцать, а по закону школу нельзя было официально бросить раньше, чем тебе стукнет шестнадцать.
Однако школе так не терпелось от меня избавиться, что школьная администрация поднатужилась и нашла решение: «Если ты сдашь единый выпускной экзамен и наберешь хотя бы 75 %, мы зарегистрируем тебя как выпускника, и можешь быть свободен». Мой методист объявил мне об этом ультиматуме таким же тоном, каким предложил бы какому-нибудь панку приобрести «кадиллак» за двести долларов (вторая работа его была – торговец подержанными автомобилями). Я сдал экзамен и набрал 96 %. Школьная администрация предложила выдать мне аттестат «за небольшую плату».
– Всего за двадцать долларов, – с улыбкой сказала школьная секретарша. – По льготным расценкам.
– Нет уж, спасибо, – ответил я, тоже с улыбкой. – В вашем аттестате я не нуждаюсь. – После чего ушел из школы, не оборачиваясь. Родители, по-моему, вообще не заметили, что я бросил учебу.
Теперь надо было пораскинуть мозгами и решить, что предпринять дальше – мне, пятнадцатилетнему взрослому. Было немного страшновато. И я, как в детстве в Сиэттле, спрятался в лесу – поразмыслить.
Я всегда любил находиться на природе, а не в помещении, и теперь, когда я бросил школу, казалось – все время в мире принадлежит мне. Стояла весна, я почти постоянно был один, раздумывая, как жить дальше. Я уходил из дому на несколько дней, ночевал в лесу, под деревьями, или же в заброшенных домиках – лачуг в лесу тоже было предостаточно.
Как-то раз я прогуливался по опушке молодого сосняка в нескольких милях от дома, и вдруг у меня над ухом прогремело:
– Стой! Ни с места!
Я юркнул в заросли. Я точно знал, что здесь, в лесу, на мили не должно быть ни одной живой души.
Но я ошибался. В двадцати футах от меня сидел какой-то лохматый тип в камуфляже и грел кофе на костерке.
Что за чертовщина!
Я остановился.
Этот детина разбил лагерь посреди маленькой полянки. За спиной у него я различил зеленую палатку. Оружия при нем вроде не было – во всяком случае, я не увидел. И больше вокруг не было ни единого человека.
– Слушай, ты ж совсем мальчонка. Что ты тут болтаешься один-одинешенек?