— Так что же изменилось? Что заставило вас думать, что правильнее к нему вернуться теперь?
— Встреча с ним здесь. Я узнала, что он любит меня и готов на все ради меня. — Она взглянула на него с надеждой, что он понял.
Томас кивнул:
— Да, я бы ему тоже поверил. Если любишь, готов на все ради того, чтобы быть рядом. Мне это знакомо.
— На что были готовы вы? — осторожно спросила она.
— Готов был притвориться, что Билл мой сын. Я так сильно любил Ширли, что не мог смириться с мыслью, что он не мой.
— Он не ваш сын? — Эльза была потрясена.
Томас рассказал ей свою историю просто, без эмоций. Поведал о том, как тесты показали, что он стерилен, про радостную новость, что Ширли беременна, и про совершенно неожиданное счастье, когда узнал, что он любит мальчика, после его рождения. Томас обнаружил, что обожает Билла и что биологическое родство не имеет для него никакого значения.
Он даже не попытался узнать, кто настоящий отец, это было не важно.
Вспоминая прошлое, он понял, что был прав, не создавая драмы. Если бы Томас обсуждал вопрос отцовства, ему бы запретили видеться с мальчиком после развода.
— Вы все еще любите Ширли?
— Нет, это прошло, как простуда или летняя гроза. Во мне нет ненависти к ней. Она меня раздражает, а теперь у них с Энди будет ребенок, и это тоже раздражает меня. Очень сильно. Злит и то, что Билл очень рад… новому братику или сестренке.
— Вы когда-нибудь подозревали Ширли в измене?
— Нет, нисколько. Но давайте взглянем с другой стороны. Сам факт, что родился Билл, говорит о том, что Ширли не слишком верная подруга. Полагаю, это было всего лишь мимолетное увлечение.
— Вероятнее всего, так и было, — сказала Эльза.
— Да, думаю, так. Но почему-то мы все меньше и меньше находили тем для разговора. И тогда мы развелись. — Он помрачнел.
— А вы встретили кого-нибудь?
— Нет. Думаю, просто не искал. Я так сильно беспокоился о Билле, понимаете. И действительно, очень удивился, когда она привела в дом Энди, чтобы поговорить со мной и обсудить их планы. Ширли хотела, чтобы все было «интеллигентно». Сказала, что ненавидит секреты и недомолвки. Сказала, что у нас все должно быть в открытую, — язвительно добавил он.
— Так что в этом плохого? — удивилась Эльза.
— Были долгие месяцы секретов и притворства! Влюбленные бывают очень жестоки и надеются, что все будет так, как они хотят.
Эльза смолчала. Она сильно задумалась, пытаясь что-то понять.
— Простите за назойливость, — продолжал Томас.
— Нет, что вы, просто мне кое-что стало ясно.
— Неужели?
— Да. Если Дитер хочет быть мне дорог, он должен признать, что у него есть дочь, и принять ее.