Но за недели моих странствий я узнала, что безупречной жизни не бывает, поэтому не стоит искать. Я повстречала много людей в этом путешествии, у которых проблемы гораздо серьезнее моих. Странно, но это меня успокоило.
И я думала о тебе, Ханна, и о твоем счастливом браке с Иоганном. Когда вы поженились пять лет назад, я сказала, что в нем нечего менять.
Я ужасно завидую тебе, моя дорогая, самая дорогая подруга.
Люблю тебя,
Эльза.
Мириам Файн приготовила комнату Дэвида, купила новое пуховое покрывало и занавески в тон, развесила темнокрасные полотенца.
— Они смотрятся очень мило и мужественно. Надеюсь, ему понравятся, — сказала она.
— Не суетись вокруг него, Мириам, ему не нравится суета, — произнес отец Дэвида.
— И ты советуешь мне не суетиться? А что сделаешь ты? Да, что будешь делать ты, когда он войдет в эту дверь?
— Не сделаю ничего, что бы расстроило его.
— Начнешь говорить с ним об ответственности. Если его что и расстроит, так именно это!
— Нет. Не стану говорить об ответственности. По крайней мере, он наконец-то взялся за ум и бросил эти сумасшедшие идеи.
— Он возвращается, потому что ты болен, Гарольд. Он сам об этом догадался. Ты видел письмо, которое я ему послала. Ни словом не обмолвилась в нем. Ни единым словом.
— Мне не нужна его жалость. Не приму никакой жалости. — Глаза его наполнились слезами.
— Но от любви его ты не откажешься. Гарольд, в конце-то концов, именно поэтому он и возвращается, что любит тебя.
Отец Фионы повернул ключ в замке. В конторе день сегодня был тяжелый и длинный. С его пятидесятилетнего юбилея прошла неделя. Чувствовал он себя на восемьдесят пять. Плечи затекли и ныли. В конторе были молодые сотрудники, наступавшие ему на пятки. Вполне возможно, что ему удастся продвинуться еще раз по служебной лестнице.
Ему так хотелось зайти в паб и пропустить пинты три пива, но вспомнил, что Маурин приготовила ужин. Не стоило создавать дополнительных неприятностей.
Как только он открыл дверь, она выбежала к нему.
— Шон, ты не поверишь! Фиона возвращается домой. На этой неделе! — Маурин Райан умирала от радости.
— Откуда ты знаешь?
— Звонила Барбара, когда тебя не было дома.
— Неужели этот босяк не смог протянуть на пособии по безработице там? Это так? — ворчал Шон.
— Нет, что скажу тебе! Она его бросила… она возвращается домой одна!
Шон опустил портфель и вечернюю газету и сел, обхватив голову руками.
— Сегодня за обедом меня кто-то спросил, есть ли Бог, — сказал он. — Я посоветовал парню подрасти, потому что, конечно же, никакого Бога нет. Какой Бог позволил бы всему этому случиться? Но теперь я бы сказал иначе. Действительно, там, наверху, что-то есть. Она в самом деле возвращается?