— Царапина, — ответил Коррадо.
Сильвия обтерла ему лицо платком, помогла стащить пиджак и позвала врача, чтобы тот осмотрел рану.
— Ничего серьезного, — подтвердил врач. Он обтер кровь смоченным тампоном и наложил повязку.
— Не теряйте на меня время, — сказал Каттани. — Я хочу знать, что с Фроло.
Комиссар приказал отвезти его в госпиталь, Сильвия не отходила от него. Фроло был жив, но полностью парализован, так как пули в двух местах задели позвоночник.
Он неподвижно лежал на больничной койке. Его водянистые глаза смотрели на Каттани и Сильвию с немой мольбой.
— Ты должен выстоять, — подбодрил его комиссар. — Если справишься, обещаю отвезти тебя на могилу твоей дочери.
На лице Фроло не дрогнула ни одна жилка. Но из глаз медленно выкатились слезы.
Каттани никак не мог понять, зачем мафии понадобилось устраивать это массированное нападение, чтобы убить Фроло. Неужели они это затеяли лишь для того, чтобы отомстить за Тиндари? Или же его хотели устранить по какой-то другой причине? Может, потому, что ему известен какой-то важный секрет?
Как бы то ни было, но Глава Семьи был весьма недоволен результатом и строго выговаривал за это своему братцу Нитто.
— Ты безмозглый дурак, — сказал он. — Надо было прикончить Фроло, а заодно избавиться и от этого комиссара. Они же оба остались живы. Столько шума впустую.
Недовольство его вызывала и передача Эспинозе острова Тирене. Нитто обещал это Тано.
— Да там только пасутся козы. Если ему так хочется, пусть берет его себе на здоровье, — оправдывался Нитто.
— Да ни в коем случае, — оборвал его старик. — Эспиноза прежде должен сказать, зачем ему понадобился островок. А если не скажет, то ни черта не получит. Пусть там по-прежнему пасутся козы.
На столе громоздились стопки конвертов с диапозитивами. Давиде Фаэти брал один диапозитив за другим, внимательно разглядывал их против света через вставленную в глаз лупу и отбирал изображения обнаженных женщин для очередного номера своего порнографического журнала.
Но в то утро Фаэти был не в лучшей форме для такого рода работы. Настроение у него было препаршивое. Он придвинул к себе поближе лежащую на краю стола груду газет и перечел сообщения о засаде, в которую попал Каттани со своими людьми.
Когда-то Фаэти верил в профессию журналиста. Пока он жил на Сицилии, он относился к своей работе со всей ответственностью. Искренне надеялся, что его деятельность принесет хоть какую-то пользу. Потом мафия отправила на тот свет судью Фьорани, которого он любил как родного брата, и все пошло прахом.
Фаэти отшвырнул лежавшие перед ним газеты. Откинулся на спинку рабочего кресла. «До какого же предела могут озвереть люди?» — спросил он себя. С отвращением посмотрел на фотографии голых женщин.