— Не помню, кто сказал, что все начинается с любви — и войны, и жизнь, и смерть. Так и в этом деле: заявление, что убийство на турнире замешено на любви, лично я услышал еще при нашей первой, случайной встрече с парой Роза — Нат Хатвилл. Но тогда все мы только рассмеялись, полагая, что у самоуверенной Розы — мания величия. А ведь она была абсолютно права!
Мелкие детали попросту не бросаются в глаза, и лишь по прошествии времени, словно сами собой, вдруг складываются в завершенную картину, где все ясно и понятно: вот — жертвы, вот — причины, а вот — он, убийца с творческим подходом. И вот тогда ты словно вновь слышишь все те реплики, отдельные слова и запахи, что за руку привели тебя к твоим открытиям.
Инспектор с интересом слушал меня, словно пытаясь понять, к чему я клоню. Не выдержав, он махнул рукой.
— Кого вы имеете в виду, говорите сразу, не то я сойду с ума. Кто же?..
Я вновь улыбнулся кривой улыбкой.
— Ларри Брайт, прошу любить и жаловать, последний романтик и ведущий Шоу сов в замке Уорвика.
Инспектор первые мгновенья смотрел на меня с искренним изумлением. А что вы хотите? Вот так сразу и не поверишь, что последний романтик Ларри и есть трижды убийца.
Я кивнул.
— Точно! Давайте для начала вспомним первое убийство: когда уже, казалось бы, всем было известно о том, что вместо профессора Хатвилла жертвой пал студент Питер Санин, в зал, где вы вели допрос, вдруг ворвался заплаканный Ларри. Вспомнили? Его слова о том, что сова нашептала об убийстве. При этом парень плакал. Но вы подумайте: а к чему, собственно, ему было так рыдать? Кто ему Санин? Абсолютно никто. Но почему в таком случае его смерть так задела беднягу Ларри? А ведь все объясняется просто: Ларри, проткнув соперника копьем, поспешно поскакал к дому Перкинса, где молниеносно переоделся, отпустил лошадь, а сам окольными путями поспешил вернуться в питомник, чтобы привести себя в порядок. Ему неоткуда было узнать, что произошла подмена и на месте Хатвилла оказался совершенно другой человек! Понимаете? Перед нами парень играл горе по потере любимого профессора…
Инспектор нахмурился и кивнул.
— Помните? А когда вы сообщили ему, что профессор жив-здоров, у него началась истерика, и он выбежал из зала.
Инспектор все так же молча кивал, словно вспоминая всю ту сцену, реплику за репликой.
— Я всегда считал Ларри не совсем нормальным, оторванным от реальности, — проговорил он наконец.
— А он и есть не совсем нормальный, — сказал я. — Потому его и называют последним романтиком — это просто вежливый вариант, чтобы обозначить простой факт: Ларри далек от реальности, живет в своих розовых мечтах.