Мимоза самодовольно улыбнулась — коню понятно, что автором сценария великолепного шоу являлась она, кудесница.
— Автор сценария всего действия — мисс Мимозин, прошу любить и жаловать, — немедленно озвучила она мои мысли, — а в роли Гревилла — его пра-пра-пра и еще десять раз «пра» внук Нат Хатвилл!
Что ни говори, а любую информацию воспринимать гораздо интереснее, если, вполуха слушая, ты поглощаешь при этом нечто потрясающе вкусное. Во всяком случае, это касается меня: в этот момент официант расставил на столике наш с Соней заказ, и я с удовольствием накинулся на свою рыбку. Отменно приготовленное блюдо помогло мне легко пережить самодовольный тон самодовольной Розы, пустившейся в подробный рассказ о своей творческой работе над сценарием шоу — естественно и натурально, работа у нее шла без сна и покоя.
— Вся наша жизнь — театр, — с милейшей улыбкой прервал затянувшийся рассказ невесты Нат, отпивая свою порцию портвейна и словно не замечая, что Роза немедленно нахмурилась, недовольная, что ей не дали завершить ее блестящий монолог о собственном шедевре. — Вы только подумайте: мой соперник в поединках турнира, как правило, один и тот же — доктор Перкинс. Дело в том, что мы с ним отчаянно придерживаемся прямо противоположных точек зрения: я утверждаю, что истинный автор всех шедевров, приписываемых Шекспиру, — Фалк Гревилл, Перкинс с пеной у рта доказывает, что Шекспир — один-единственный на свете гениальный автор всех своих произведений. И по давней договоренности, как цивилизованные люди, мы с ним выпускаем пары не в бесполезных диспутах, но в турнирных поединках — каждый старается выбить соперника из седла. За все время я выбивал доктора большее количество раз, нежели он меня: девяносто семь против его тридцати пяти. И вот, по всему выходит, что кто-то решил не просто выбить меня из седла…
— Нат, мы это обсудили уже миллион раз, — прервала было его Роза, но увалень, с легкой улыбкой мечтательно глядящий куда-то в перспективу террасы ресторана, продолжал, не обращая на писк подруги ни малейшего внимания:
— Итак, если реально наша жизнь — лишь театральная постановка, то на этот раз в ней нарушены правила гуманности.
Он на мгновенье зажмурился — ни дать ни взять, актер на подмостках.
— И все-таки согласитесь, насколько все это до нереальности удивительно: вместо меня погиб другой, которого, между нами говоря, многие желали бы отправить на тот свет. До меня неоднократно доходили слухи о том, что русский Питер продает за хорошие деньги компромат на товарищей!
Нат обвел нас своим восторженно-наивным взглядом.