— Мы теперь всегда должны быть вместе, — проговорил Женька очень серьезным тоном. — Всегда.
Женя хихикнула.
— Напрасно смеешься. — Он легонько дернул ее за волосы.
— Да нет, — продолжая смеяться, сказала Женя. — Я нисколько не против. Я согласна.
— Ты очень красивая. — Женька продолжал играть ее волосами, но уже не дергал их, а бережно гладил. — Очень. Я и не думал, что ты можешь обратить на меня внимание.
— Ты тоже не урод, — успокоила его Женя. — Только уж больно всегда мрачный. У тебя часто бывает плохое настроение?
— Настроение? А что это такое?
Она глянула на него с недоумением.
— Ну… я не знаю, как тебе объяснить. Это же все понимают. Настроение — это… состояние души. Или радостное, светлое, или темное.
— Сомневаюсь, что у меня есть душа.
— Не дури. — Женя шутливо щелкнула его по лбу. — Душа есть у каждого. И перестань выпендриваться.
— Я не выпендриваюсь. Ты просто совсем меня не знаешь.
— А ты меня?
— И я тебя.
— Это плохо?
— Не знаю. Нет, наверное. Во всяком случае, мне это не важно.
— А что тебе важно?
— Чтобы ты меня поцеловала.
— Ясно. Так уж и быть. — Женя снова обвила руками его шею.
…Ночь текла, как течет песок в песочных часах — по крупинке, неотступно, неумолимо. Все меньше минут остается, все меньше. Все светлее становится за окном…
— Все, — шепнула Женя иссушенными губами. — Все. Теперь, наверное, можно умереть. Или, на худой конец, поспать хотя бы полчаса.
— Здесь нельзя спать. — Женька осторожно приподнял ее за плечи. — Холодрыга. Получишь воспаление легких. — Он сунул ей ее вещи и посмотрел на часы. — Одевайся. До экскурсии еще два часа. Успеешь выспаться.
— Да… да… — Она не двигалась, пребывая в сладкой, ленивой истоме. Глаза у нее смыкались.
— Жень! — повторил Женька настойчивей. — Очнись. Мы тут не навсегда поселились. И у нас вечером поезд.
— Сейчас. — Она усилием заставила себя встряхнуться и принялась натягивать шмотки. Женька тоже оделся, моментально, как пожарный по тревоге, и теперь стоял рядом, внимательно и пристально глядя на нее.
— Как же я устала, — пожаловалась Женя, вставая с матов. — И ноги гудят от этих долбаных танцев. Повезло тебе, что ты вовремя ушел.
Он усмехнулся.
— Пошли.
Они отвязали веревку и вышли на лестничную площадку. В глаза ударил яркий, дневной свет, который почти не проходил сквозь маленькое чердачное окошко. Женя охнула и пошатнулась.
— Тихо, тихо. Осторожно. — Женька ловко подхватил ее сзади, затем крепко взял под локоть и стал спускать по ступенькам.
Она прижалась щекой к его плечу.
— Может быть, я просто пьяная?
— Пьяная, пьяная. От счастья.