Фиона задержалась на некоторое время, и Морс уловил, что читает одно и то же короткое предложение в третий, четвертый, пятый раз, абсолютно ничего не понимая, ощущая только прикосновение ее тела. Неужели она сама не сознавала, что проявляет инициативу в этой недвусмысленной, хотя и ненавязчивой интимности?
И вдруг она сама все испортила.
– Мне в последнее время смертельно не хочется читать. Последняя книга, которую я просмотрела, была «Джейн Эйр»[20] для экзамена по английскому в школе.
– Тебе понравилось? (Морс испытывал теплые чувства к бедной милой Шарлотте).
– Достаточно скучновата. Это была обязаловка – для экзамена.
О, Боже!
Скрестив одетые в черные чулки ножки, она сбросила одну из туфелек на плоской подошве и вытряхнула какую-то невидимую песчинку на больничный пол.
– Когда люди снимают обувь? – спросил Морс. – В общих случаях, хочу сказать?
– Вот ведь странный вопрос!
– Когда внутрь попал камушек – как у тебя сейчас, не так ли?
Фиона кивнула:
– И когда ложатся спать.
– И?
– Ну… когда идут по воде…
– Да?
– Когда смотрят телевизор и поднимают ноги на кушетку, если у них матьчистюля, вроде моей.
– Что еще?
– Зачем вам все это?
– Если у них мозоли или нечто подобное, – продолжил Морс, – и ходят на педикюр.
– Да. Или если они сбили ноги или устали. Или если нужно снять чулки по какой-то причине.
– Какой, например?
Морс увидел чувственное пламя в ее развеселом взгляде, пока она, выпрямившись, поправляла простыни и взбивала его подушки.
– Ну, если вы в вашем возрасте не знаете…
О, Боже! Возраст.
Он чувствовал себя таким же молодым, как и много лет назад, но внезапно увидел себя таким, каким его воспринимала эта молодая девушка. Стариком!
Но его настроение быстро улучшилось из-за совершенно неожиданного появления сержанта Льюиса, который объяснил, что целью его неофициального визита (было 14:15) был допрос одной женщины, попавшейся в отделение интенсивной терапии в связи с очередной зловещей катастрофой на шоссе А4.
– Хорошо ли себя чувствуете сегодня, сэр?
– Буду чувствовать просто отлично сразу, как только получу ваше прощение, за то, что я был так отвратительно неблагодарен к вам!
– О, так ли? А когда точно, сэр? По-моему, вы всегда ко мне неблагодарны.
– Просто хочу вам сказать, что сожалею, – объяснил Морс кротко и немногословно.
Льюис, чей гнев булькал и кипел как неосмотрительно забытый на печке горшок, входил в отделение достаточно неохотно. Но когда спустя десять минут выходил, он испытывал то удовлетворение, которое неизменно его охватывало, когда он понимал, что Морс нуждается в нем – даже чтобы сделать, как в данном случае, самый обычный запрос (Морс быстро объяснил его задачу), и попробовать узнать, существуют ли все еще судебные регистры сессий Оксфордского суда за 1859-60 годы, и если так, можно ли найти некоторые стенограммы процессов.