Наверное, в 1987-м, когда я окончил университет и присматривал себе работу, были мудрые совы типа Френсиса Фукуямы, которые догадывались о том, куда все пойдет. Наверное, были умники, способные предсказать, что коммунизм скоро рухнет, что европейская интеграция начнется и споткнется, что поднимут голову антиглобалисты, а затем захлебнутся в собственных противоречиях. Возможно, кто-то предвидел появление Тони Блэра, поражение партии тори и исламский террор.
Возможно, и вы, умный читатель, были среди тех, кто догадывался, что страна захочет уйти от жесткой лексики тэтчеризма и в один прекрасный день для Британии настанет Век Дианы. Возможно, вы даже предрекали, что кажущаяся счастливой в браке привилегированная молодая женщина однажды превратится в мученицу и икону сентиментальных ценностей. Если у вас были подобные подозрения, вы меня явно обошли, ибо в 1987 году я, 23-летний молодожен, счастливый до одури, что получил лучшее образование, которое только может дать Англия, не имел ни малейшего представления о происходящем. Я пишу эти строки глубокой ночью, смотрю в темные окна и жду поезда в Паддингтон. Ни будущее, ни то, что творится там, в ночи, или когда поезда в юго-западном направлении возобновят движение, я уже не могу предсказать.
Моя журналистская карьера началась в цокольном этаже отеля «Мейфэр». Здесь бодрые консультанты по вопросам управления пытались научить меня уму-разуму. Как я ни старался, я не мог смотреть на проекцию таблицы роста прибыли и при этом сохранять сознание. После того как я погрузился в четвертый раз в кому, а потом судорожно вынырнул из нее, один из моих собратьев по учебе, молодой карьерист в сером костюме, не выдержал. Он был моего возраста и вдобавок только что согласился на абсурдную по тем временам зарплату в £18 000 в год. Он ткнул меня в бок и раздраженно прошипел: «Слушай, если ты и дальше будешь так себя вести, толку из тебя не выйдет».
Я подумал, да и теперь так считаю, что он просто надутый индюк. Надеюсь, он стал первой жертвой последовавшей вскоре чистки кадров управленческого консалтинга. Но поскольку уши мои горели, я знал, что он прав. Я прокрался к телефону, позвонил человеку по имени Питер Стотард и не успел оглянуться, как стал сотрудником газеты The Times. Начну с того, что журналистика оказалась почти таким же муторным и унылым делом, как и консультирование по вопросам управления. Большинство журналистов, казалось, просто сидели перед экранами компьютеров Atex и посылали друг другу любовные записки, а потом впадали в ужас, обнаружив, что перепутали получателей.